.
о том, как будут жить на новом месте; как обустроить квартиру из нескольких комнат наверху; об опасностях, которые могут подстерегать их на новом месте, и о правилах, соблюдая которые их можно избежать (лестницу обязательно надо втаскивать на ночь наверх, но прежде убедиться, что мужчины вернулись); мальчиков по одному можно отпускать со старшими учиться добывать, но женщины, как принято, должны оставаться дома. Она услышала также, как её матушка отказалась от предложения пользоваться кухней:
– Спасибо, Люпи. Ты очень добра, но нам лучше с самого начала жить так, как будет дальше, то есть отдельно, согласна?
«Опять всё сначала», – вздохнула Арриэтта, усаживаясь в жёсткое кресло в соседней комнате. Разница в том, что теперь они будут жить не под полом, а повыше, между дранкой и штукатуркой, пыльные проходы заменят лестницы, а платформа – колосниковую решётку. Во всяком случае, она очень на это надеялась.
Арриэтта оглядела заставленную мебелью комнату, и предметы из кукольного домика вдруг показались ей нелепыми: всё напоказ и ничего для удобства. Фальшивый уголь в камине потерял свой вид, краска стёрлась: похоже, Люпи слишком часто его чистила, – а нарисованные в окнах пейзажи по краям были захватаны пальцами.
Арриэтта вышла на тускло освещённую площадку, где тени и пыль непременно напомнили бы ей кулисы, если бы она знала, что это такое. Заметив, что лестница стоит на месте (значит, кто-то ушёл добывать), она едва не заплакала: бедный Спиллер… одиночка, как они его назвали. «Возможно, и я такая же», – с жалостью к себе подумала Арриэтта.
Как темно было в этом чужом доме – почти так же темно, как под полом кухни в Фэрбанксе, ведь освещали его лишь самодельные восковые свечи, наколотые на острия кнопок. («Сколько человечьих жилищ, – вдруг подумала Арриэтта, – сгорело из-за беспечности добываек, снующих взад и вперёд с горящими свечами в руках».) Как ни старалась Люпи навести чистоту, пахло сажей и из углов тянуло прогорклым сыром.
Братцы спали в кухне – ради тепла, объяснила Люпи; нарядной гостиной пользовались лишь по особым случаям. Снаружи от неё была неосвещённая площадка, с которой спускалась вниз шаткая лестница.
Две комнаты, которые им отвела Люпи, находились над площадкой, скрытые в полумраке. Лестницу к этим комнатам смастерить ещё не успели, и добраться до жёсткого настила, сделанного Хендрири из крышки обувной коробки, можно было, только цепляясь пальцами за дранку и вслепую нащупывая место для ноги.
– Ну, ты приведёшь тут всё в жилой вид, – сказала Люпи, поскольку знала, что у Пода золотые руки, – а мы для начала одолжим вам кое-что из мебели.
– Для начала… – пробормотала Хомили в то первое утро, поднимаясь, шаг за шагом, вслед за Подом по дранкам, поскольку, в отличие от большинства добываек, боялась высоты и не увлекалась лазаньем. – А потом что?
Взглянуть вниз было страшно. Она знала, что площадка там неустойчивая, а от неё отходит спичечная лестница, похожая на рыбью кость.
«Ладно, – пыталась она себя утешить, неуклюже нащупывая место, куда поставить ногу, – пусть подъём и крутой, зато вход