Крепь. Андрей Лютых
виноградными гроздьями, колючей терновой лозой, дубовыми листьями, и, что больше всего поразило старого капитана, почти органично в эту композицию, мастерски вырезанную из еще не потемневшего дерева, вписывались военные атрибуты: ружейные стволы с грозными штыками, барабаны, палочки которых составляли крестики, сабли с темляками, гренадки с язычками пламени, как на киверах егерей, наконец, патронная сумка с отчетливо читающимися цифрами «19» – номером полка. Действительно, такой иконостас был совершенно уникальной полковой принадлежностью. Мастер, придумавший и создавший все это, скромно стоял в сторонке, стряхивая фуражной шапкой стружки со своего мундира. Это был егерь из роты капитана Княжнина, худощавый остроносый парень лет двадцати с торчащими, словно шишки, обветренными скулами и подбородком.
– Господь наделяет даром многих, – ответил капитану священник. – Наделяет щедро, не делая различия, кому он достанется – помещичьему или мужицкому сыну. Только раскрыть свой дар помещичьему сыну проще, ему при первых признаках склонности к чему-то изящному даются и учитель, и клавесин, и акварель… А сколько божьих искр, брошенных среди простых людей, так и не разгорелось. Ежели бы я случайно не заинтересовался необычным образком, который этот егерь носит вместе с нательным крестом, глядишь, и эта искра угасла бы, разве что стал бы после двух-трех ранений полковым ложенным мастером.
– Думаю, не случайно вы его заметили, батюшка, а Божьим промыслом. По которому его пан в нем ничего не разглядел и отдал в солдаты. Стало быть, здесь, в полку ему что-то предначертано, – Княжнин, улыбнувшись, многозначительно поднял вверх палец, а затем продолжил более серьезно: – С таким глазомером егерь и стрелять должен отменно. Я, собственно, за ним к вам пришел, хочу небольшой турнир в роте устроить – определить самых метких егерей в застрельщики. Прежний-то ротный кого в стрелки, кого в третью шеренгу случайно определял, разве что по росту. Поручик Коняев, как вы знаете, другим был озабочен…
Отец Василий с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть, перекрестился. Молодой егерь неуверенно сделал то же самое.
– Где же ты, Кротович, научился так резать по дереву? – спросил у него Княжнин.
– Батька у меня был добрый, ваше благородие. Мне малому ножик подарил, так я забавы разные вырезал, еще гребешки, один раз ковш, похожий на рыбу…
– Погоди, у тебя же выходит хорошее барокко. Этому тебя кто научил?
– Никто его не учил, – ответил за мастера отец Василий. – Говорит, в село к ним приезжали мастера униатский храм украшать, так он подсматривал, как они работают. Так везде что-то и подсматривал, что-то уже в здешних лидских костелах (в костелах, порой, есть на что посмотреть, и я не гнушаюсь). Когда почва благодатная – прорастает любое семя!
– Верно. И я знал такого парня из кухаркиных детей с искрой божьей. Только у того был талант фехтовальщика, редкостный талант! Я вот еще о чем с вами хотел поговорить, батюшка: я ведь в полк только прибыл, а вы, я сразу