Умри, Джерри!. Валя Шопорова
не всегда дома проводили время вместе. И я ходил гулять в одиночестве.
– И где ты гулял?
– По нашей улице. В этом году папа разрешил мне это, я выпросил. Ой… – Том досадно, с какой-то непонятной горечью во взгляде нахмурился. – Не в этом году, а тогда, – он махнул рукой; в глазах читалась всё та же горечь, не проходящее неприятие действительности с долей обиды, – в том году…
– В каком?
– В две тысячи двенадцатом, – совсем посмурнев, выдавил из себя парень и, помолчав мгновение, добавил с отчаянной надеждой: – Вы уверены, что сейчас не он?
– Уверен. Сейчас две тысячи шестнадцатый год. Июль месяц.
Том вновь понурил голову, и плечи тоже опустились. Надежда умирает последней, но если это уже случилось, не нужно пинать её труп. Вот только он никак не мог этого понять.
– Том, ты готов продолжать наш разговор? – поинтересовался психотерапевт после недолгого молчания. Том невесело кивнул, никак не мог отделаться от грызущего мозг числа «2016». – Скажи, у тебя была своя комната?
– Да.
– И ты спал в ней?
– Да.
– Один?
– Да.
– Так было всегда?
– В детстве бывало, что я спал с папой.
– Ты хотел спать вместе с ним?
– Да.
– По какой причине?
Том вновь смутился, спрятал глаза и начал теребить край рубашки.
– Когда мне было страшно ночью, я приходил к нему. И просто так тоже… С папой всегда хорошо спалось и можно было поболтать.
Доктор кивнул и сделал очередную пометку. За всю сессию Том даже полумыслью не догадался, к чему тот так много спрашивал его об отце и что пытался выяснить.
Когда Тома увели, к психотерапевту зашла доктор Айзик.
– Как успехи? – спросила она.
– Пока у нас не было полноценной работы, я больше собирал информацию. Но могу сказать, что не похоже на то, что Том подвергался насилию со стороны отца.
– Он не обмолвился ни о чём подобном?
– Нет. И то, как Том рассказывал об отце, тоже указывает на то, что он с большой теплотой и доверием относится к нему, а в случае с насилием второго быть точно не может. На данном этапе я заметил только одну странность касательно их взаимоотношений – патологическую гиперопеку со стороны отца Тома, но это тема для отдельного разговора и этот момент нужно разобрать подробнее, чтобы делать какие-то выводы.
– Я уже ничего не понимаю… – покачала головой женщина. – Сначала мы так долго не могли победить Джерри, а теперь не можем выяснить, откуда он взялся.
– Пока и у меня нет ответов, только вопросы, – проговорил в ответ психотерапевт и подпёр челюсть кулаком. – Но, кажется, отгадка кроется не в детстве Тома, по крайней мере, не в той его части, которая связана с отцом. Либо же амнезия у него куда глубже и избирательнее, чем вы думали.
– Эту версию нужно будет проверить. Но ты уверен в том, что Том не лгал, в смысле, не покрывал отца?
– Только в том случае, если он на самом деле верит в то, что ничего неправильного отец не делал, и ему это не было неприятно, а не молчит из страха.
Глава