Морок. Михаил Щукин
интеллектуальных работ. Мозг общества, его элита. Именно такая градация дает полную свободу, потому что, согласно такому расчленению, мы создали выборную систему: лишенцы, как люди несамостоятельные, не голосуют, десять твердозаданцев обладают одним голосом, активисты – один к одному и прорабы – один к десяти голосам. Когда система пришла в движение, она и породила принятие разумных законов. Все очень просто – разумные люди принимают разумные законы. И по нашим законам каждый человек свободен. Поэтому у нас нет репрессивного аппарата, нет армии, полиции. От общества мы изолируем только больных людей, но это уже дело медицины, врачей и санитаров.
– А кто будет выше прорабов? Я бы вас поставила, вы… – Леля наморщила носик, подыскивая сравнение, но Бергов, которому она стала уже надоедать, остановил ее и предложил выпить кофе.
– Ваш второй вопрос, – говорил он уже за столиком, – непозволительно наивен для членов нашего круга, и только ваша красота извиняет его.
Это звучало как выговор. Но Леля, не отягощенная лишними мыслями, не поняла. Уловила лишь, что ее красоту заметили, и, воодушевленная, зачирикала о погоде. Жаловалась, что в городе на улицах слякоть, сырость, а так хочется куда-нибудь на природу.
– Говорят, что в вашей деревне изумительно чистый снег, говорят, вы все оставили там в первозданном виде: дома, огороды…
«Насколько она красива, настолько и глупа, – без раздражения думал Бергов. – Сейчас попросит, чтобы ее пригласили в деревню. Бедный Полуэктов, лучше бы ты оставался старым холостяком».
– Мне так хочется посмотреть, – пела Леля.
– Это не составит труда. – Бергов потянул паузу и добавил, заранее предугадывая разочарование баловницы: – Сегодня приглашаю всех гостей.
Леля сразу осеклась и замолчала. Бергов поднялся из-за стола.
Следом за ним поднялись гости.
Услышав приглашение, все решили ехать и быстро вышли на улицу, под стеклянный навес парадного входа.
Дверцы автомашин, выстроенных в линейку, неслышно открылись, и на краешке площади плотной цепью выросли молодые ребята, одетые в одинаковые, но разного цвета костюмы. То ли от единого покроя одежды, то ли от безучастно-равнодушного выражения на лицах ребята походили друг на друга, как близнецы, и лишь цепкий, наметанный взгляд мог уловить различия: оружие каждый из них держал наособинку – один за поясом, другие в специальных карманах пиджаков, у третьих к брючным ремням пристегивалась кобура. Профессионалы, они имели свои почерки.
Мода на личную охрану появилась в городе недавно и доставляла на первых порах, как всякая новая мода, большое удовольствие, особенно дамам. Они опекали, холили своих мальчиков, сами заказывали для них костюмы, но больше всего любили ходить на тренировки к охранникам, чем вызывали недовольство мужей. Там они вздрагивали от криков и ударов, затыкали уши от выстрелов, но глаз никогда не закрывали и досиживали обычно до последнего свистка тренера.
Сейчас каждая из дам