Слабая женщина, склонная к меланхолии. Ирина Волчок
Во всех смыслах. Багрово-фиолетовый мешок над глазом свисал на багрово-фиолетовый мешок под глазом. Это как же надо было приложиться, чтобы достичь такого результата? Если только прыгнуть с самолета без парашюта. Вниз глазами. Прямо на заводскую трубу… Странно, что Плотников проигнорировал этот фингал. Фингал – ерунда, фингал – не глаз, но под таким фингалом неизвестно, как там и глаз поживает… А нет, неплохо глаз поживает. Просто даже хорошо. Заводская труба промахнулась. Сейчас мы этот живучий глаз попробуем открыть. Или самого Плотникова подождать? Все-таки должна быть причина, по которой Плотников проигнорировал эту выдающуюся гематому…
Ася осторожно ощупала багрово-фиолетовые мешки, окружающие глаз, и поняла, что Плотников не мог их проигнорировать. Их просто не было, когда он делал операцию. Фингал появился позже. Вероятнее всего – вчера. Та-а-ак. И по какой такой причине он появился? И какая такая сволочь посмела поднять руку на идеальные результаты идеальной работы самого Плотникова?! Ведь после такой операции даже резких движений делать нельзя! Ладно, потом она сама с ними со всеми разберется.
– Люда, кювету, тампоны и пару салфеток…
Люда поняла, кроме требуемого, подала еще и скальпель. Вопросительно подняла брови, Ася отрицательно качнула головой.
– Больной, – деловито сказала она. – У вас, кажется, одна рука свободна? Ага, хорошо. Держите эту штуку сами. Прижмите к щеке. Вот так. Постарайтесь не шевелиться, а то мне и так не очень удобно с этой стороны работать… Голову слегка опустите. Вот теперь правильно…
Она негромко говорила какие-то необязательные слова, а сама быстро протерла фингал спиртом и сделала два мелких надреза. Кровь хлынула в кювету, как из крана. Точно, фингал появился не ранее чем вчера. Нет, она не потом с ними со всеми разберется. Она прямо сейчас с ними со всеми разберется. А потом доложит самому Плотникову.
– Люда, умой, пожалуйста, больного, – попросила Ася почти жалобно. – Царапины зеленкой смажь. Мне надо срочно поговорить с этим квад… с этим вот господином. Вы ведь у них самый главный? Ну вот, значит, с вами мне и надо поговорить. В сторонке.
– Анастасия Павловна, вы, случайно, не расстроились? – тревожно спросила Люда.
– Не случайно, Людмила Ивановна, – грустно ответила Ася. – Боюсь, что совсем не случайно…
– Да она просто крови боится, – вдруг насмешливо заметил больной.
– Конечно, – серьезно согласилась Люда, смачивая салфетку перекисью водорода. – Кто ж крови не боится? Если бы ты видел столько крови, сколько Анастасия Павловна, ты бы тоже боялся.
Больной ничего не ответил. А может быть, что-нибудь и ответил, но Ася уже ничего не слышала. Она волокла квадратного в дальний угол, где стояли стол, два стула и сложенная гармошкой ширма, которую можно было развернуть за две секунды. Квадратный ничего не понимал, тормозил, все время тревожно оглядывался и приговаривал, что оставлять объект не положено. Ася и его не слушала. Ой, как она со всеми сейчас разберется…
– С чем разбираться-то? –