Легенды крови и времени. Дебора Харкнесс
что, едва прозвучали первые выстрелы войны, он откликнулся на призыв встать в ряды защитников.
– Нет. В апреле я еще подчинялся отцовским правилам. Он запретил мне идти на войну, – ответил Маркус. – Я сбежал в июне.
Мэтью подбросил над столом бесформенный кусок металла: темный и кое-где обожженный. Маркус его поймал.
– Мушкетное ядро. Причем старое. Где ты его нашел? – спросил Маркус, удивленно глядя на отца.
– В библиотеке, среди книг и бумаг Филиппа. Я искал нечто другое и наткнулся на письмо от Галлогласа.
Мэтью полез в карман джинсов и вынул сложенный лист плотной бумаги. Торопливые строчки на внешней стороне прыгали вверх и вниз, будто волны.
Мы редко говорили о рослом шотландце, исчезнувшем более года назад. Я скучала по его бесхитростному обаянию и несколько циничному чувству юмора, но понимала причину его исчезновения. Ему было бы трудно влиться в нашу семью сейчас и наблюдать, как мы с Мэтью растим детей. Галлоглас знал, что его чувства ко мне останутся без ответа, однако до тех пор, пока мы с Мэтью не вернулись из XVI века в наше время, он усердно выполнял поручение, данное Филиппом: заботиться о моей безопасности.
– А я и не знал, что в мои мальчишеские годы Галлоглас находился в Новой Англии, – сказал Маркус.
– Его туда послал Филипп с определенным заданием. – Мэтью передал сыну письмо.
– «Досточтимый дед! – принялся читать вслух Маркус. – Нынче утром я был в Старой Южной церкви, где доктор Уоррен выступал с речью по поводу пятой годовщины бойни в Бостоне. В зале было не протолкнуться, а сам доктор облачился в белую тогу на манер римлянина. „Сыны свободы“ горячо приветствовали этот спектакль…» – Маркус прервал чтение и улыбнулся. – Помню, как в Нортгемптоне люди горячо обсуждали речь доктора Уоррена. Тогда мы еще думали, что та бойня явилась низшей точкой в наших скверных отношениях с английским королем. Мы еще надеялись на возможность подлатать эти отношения. Нам и в голову не приходило, что нас ожидает полный разрыв с Англией.
Наконец-то речь зашла об исторических событиях, отталкиваясь от которых я смогу упорядочить рассказ Маркуса о его жизни.
– Можно взглянуть? – попросила я, горя желанием самой увидеть письмо Галлогласа, и Маркус неохотно передал мне письмо. – «…многочисленные звенья больших и малых событий образуют цепь, на которой держится судьба королей и народов…», – прочла я строчку из письма.
Это напомнило мне слова Мэтью о вампирской памяти, которая цепко сохраняет самые заурядные события. Потом я вспомнила свои игры с близнецами. Наверное, я посадила семена их будущих воспоминаний.
– Кто бы мог подумать, что пройдет чуть больше месяца после этого письма Галлогласа и в городишке близ Бостона на мосту прозвучит выстрел, – вновь заговорил Маркус; казалось, он размышляет вслух. – Эмерсон назвал его выстрелом, слышимым во всем мире. День, когда мы решили, что больше