В ста километрах от Кабула (сборник). Валерий Поволяев
и не было, птица вздрогнула и тряпичным мертвым кульком свалилась с закраины. Упала прямо под ноги коню Абдуллы. Абдулла медленно поднял ладони, негромко похлопал:
– Браво! Откуда знаешь меня?
– Надо ли еще доказывать, Абдулла, что тебя все знают?
– Не надо. Не боишься, что я велю изловить тебя?
– Твои люди не поймают меня, Абдулла! Я уйду от вас. Твои люди даже не увидят, кого ловят.
Повернув голову, Абдулла встретился с настороженно-угрюмым взглядом Мухаммеда; помощник, без слов поняв, что от него хочет Абдулла, отрицательно покачал головой.
– Это почему же? – спросил Абдулла у незнакомца.
– Потому что я знаю горы лучше твоих людей.
– Уж не кафир ли ты?
– Не оскорбляй друзей, Абдулла!
– Тогда зачем меня остановил?
– С одной лишь целью, не ходи дальше, Абдулла, тропа заминирована.
– Мины? Чего ж сам не снял их?
– Умел бы – снял. Не умею, к сожалению.
– Вступишь в отряд моджахедов – научишься. Вступай ко мне в отряд!
– Ты вначале разминируй тропу, Абдулла, а потом поговорим.
К Абдулле неслышно приблизился Мухаммед, он просто подался к нему, почти не трогаясь с места и произнес тихо:
– Муалим, может быть, ловушка.
– Нет, Мухаммед. Нет тут никакой ловушки. Тут действительно стоят мины, обычные противопехотные мины.
– Несколько противопехотных и один фугас, – донеслось из-за камня, – с фугасом поосторожнее – скомбинирован с противопехотной.
– Ты-то откуда это знаешь? – выкрикнул Абдулла. – Ты же ничего не смыслишь в минном деле.
– То, что я не умею снимать мины, вовсе не означает, что я не умею разбираться в них.
Факт, что на тропе стояла фугасная – специально усиленная – мина в паре с противопехотной, означал, что врыта в землю она была не шурави, а своими же моджахедами. Шурави такие ловушки не любят; Абдулла снова сдернул с головы чалму, обмахнулся ею, гладкое лысое темя было блестящим от пота. Поежился Абдулла, одно плечо его приподнялось, застыло, фигура сделалась ревматической, больной – со спины Абдулла казался старым, сильно поношенным, а ведь ему было немногим более тридцати. Тридцать лет – много это или мало? Тот, кто не знает ответа на этот вопрос – не ответит, тот, кто знает – тоже не ответит. Ответов одинаковых почти нет, сколько людей, столько и ответов. А можно ли в тридцать лет обрести мудрость?
– Кто поставил мины, незнакомец?
– Не знаю!
Абдулла подал короткий знак – гребком ладони накрыл воздух и, оттопырив большой палец, сдвинул его вниз, в ту же секунду, отзываясь на знак, с лошади, несмотря на неуклюжесть и одеревенение после езды ноги, проворно слетел Мухаммед, следом с коней соскочили еще двое людей в халатах и зеленых чалмах. Мусульмане, мусульмане, за что же вы обожаете зеленый цвет, чем он вас приворожил? Не он ли заставляет вести эту войну? Саперы были на одно лицо, будто братья, легкие, почти невесомые в движениях, как птицы,