Валтасаров пир. Роксана Гедеон

      – Не падайте духом, мадам. Потерпите, – слышала я над собой успокаивающий женский голос и в который раз собирала все силы для терпения. Однако мне становилось еще больнее.

      Сначала я громко кричала, но потом, заметив, что в комнате, где я нахожусь, присутствуют совершенно незнакомые мне женщины, я стала сдерживаться: кричать в их присутствии мне было стыдно. Странно, но даже в эти минуты меня не покинула стеснительность… Вот уже несколько часов я ни разу не закричала, а только мучительно стонала и кусала губы до крови. Схватки следовали одна за другой, рвущая боль мутила рассудок.

      «Кажется, я сейчас умру, – мелькнула у меня мысль в ответ на эти слова, – никто не в силах вынести такое».

      – Ну, еще немного, мадам! Все идет как нельзя лучше.

      Эти возгласы ужасно раздражали меня. Кажется, от них я страдала еще более мучительно, чем от боли.

      – Г-господи… да замолчите вы наконец, – с усилием выдохнула я, сознавая, что моих стонов все равно никто не поймет. Я чувствовала, что вот-вот разорвусь надвое.

      – Уже двенадцатый час кряду… Хорошо ли это, Фаншон?

      – Нет. Но я надеюсь за благополучный исход.

      Никогда раньше, мечтая о ребенке, я не могла представить себе и десятой доли тех мучений, которые терпела сейчас. Все болезни, мигрени и нездоровья, пережитые раньше, не стоили одной минуты родовых мук.

      И эта мерзкая, страшная боль, казалось, усиливалась с каждым мгновением; я уже не могла понять, каким образом выдерживаю ее и не умираю.

      – Дышите глубже! Ну, совсем немного осталось, поднатужьтесь!

      Дыхание у меня перехватило и, выгнувшись всем телом, я отчаянно вскрикнула, ощутив, как часть моей плоти, что-то крошечное и родное с невыносимой болью отрывается от меня. Руки повитухи подхватили его. Я услышала пронзительный детский крик – отчаянный, требовательный, громкий, а минуту спустя увидела на руках женщины крохотный красный комочек плоти. Смешной, скользкий, некрасивый…

      Невероятное облегчение разлилось по телу. Я уже не слышала вокруг себя суеты, женских голосов, беготни служанок, носивших горячую воду. Я с безумной радостью осознавала, что боль уже не терзает меня, что я могу успокоиться, отдохнуть от того, что со мной было.

      Последним, что пробилось к моему сознанию, было слово «мальчик», тихо произнесенное повитухой. Больше я ничего не помнила. Я то ли забылась, то ли уснула…

      Теплая трава ласково щекотала мои босые ноги. Я будто бежала по бескрайним холмам Тосканы, по тропе, петляющей между виноградниками и апельсиновыми рощами.

      В воздухе сладко пахло клубникой и лимонами, призывно расцветали розы в саду графа Лодовико дель Катти, дерзко соперничали с ними огромные красноголовые маки, плыли в синем небе белые облака.

      Мне явилась Нунча, – старая, грузная, окутанная золотистой мглой сна.

      – Давно