Записки из Чистилища. Елена Липецкая
и сигареты сказали, что это в ведомости старшей медсестры отделения, куда меня сейчас сопроводит санитарочка – далеко не мелкая по размерам тётечка ближе к пожилому, чем к молодому возрасту.
В стене, противоположной к двери, была встроена кабинка вахтёра с окнами из пуленепробиваемого стекла и «вертушка», которую этот самый вахтёр открывал-закрывал, нажимая на заветную педаль в полу.
Левая относительно входа стена поглотила маленькое окошко для приёма передачек для особо тяжёлых пациентов, которые либо не могли ходить, либо которых не выпускали из-за их буйного поведения.
Под присмотром нового конвоира я отправилась через вертушку вначале по длинному узкому и какому-то смрадному коридору, а затем – по начавшим рассыпаться бетонным ступеням лестничного пролёта на третий этаж.
На лестничной площадке третьего этажа нас встретила ещё одна бронированная стена с узкой металлической дверью, по центру которой был врезан глазок. Сбоку находилась кнопка обычного электрического звонка. Нянечка трижды нажала на неё: два коротких и один длинный звонок. «Ого, похоже, их обязывают заучивать морзянку», – усмехнулась я про себя.
Нам открыли дверь, и проглотившее меня, ставшим на время родным, 13-е женское отделение, начало медленно со смаком переваривать свою новую жертву в моём лице.
Едва я успела перешагнуть порог этой обители печали, как за мной лязгнули вначале сама дверь, а спустя секунду – замки и засовы. Я не выдержала и, повернувшись к сопровождавшей меня санитарке, вымолвила:
– Как в тюрьме…
– Гораздо хуже и страшнее, – возразила мне проходящее мимо меня существо в полинявшем халате и раздолбанных шлёпках на босых ногах предположительно женского пола. Хотя стрижка скорее всего соответствовала мужским стандартам красоты.
– Почему? – на полном автомате поинтересовалась я.
– Тамбовцева, проходи к старшей медсестре. После пообщаешься с Мавкой – время у вас будет предостаточно, – бесцеремонно оборвала меня нянька, повернув при этом за плечи лицом к посту медсестры и слегка подтолкнув меня вперёд.
Мне ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. В самом начале коридора, в нише у двух зарешёченных окон вдоль трёх стен тянулись ряды из 6—7 металлических же стульев, наглухо, как и на первом этаже, вцементированных в пол. На углах стояли два небольшие стола. Я решила, что это- столовая отделения, но после оказалось – место для приёма гостей. В приёмные дни здесь проходили свидания с посетителями – редкими родными и ещё более экзотическими друзьями, не позабывшими страдальцев.
Позже я обнаружила ещё один тупичок – уже с небольшим диванчиком и парой промятых с вытертыми и залоснёнными подлокотниками кресел, между которыми стоял вполне себе «нормальный» журнальный столик. Как уверяла больничная администрация, все это «богатство» вкупе с доисторическим телевизором, подарили отделению благодарные