Гуляйполе. Игорь Болгарин
Нестор. – Ты шо, кого-то бачив?
– Н-не.
– А ты?.. Ты?.. – спросил он у братьев Лепетченко, Каретникова, Лашкевича, Щуся.
– Да вроде никого.
– Он и Настя спала. Никого не бачила. Правда, Настя?
– Бачила, – заупрямилась Настя. – Зайчика бачила.
– Во! Молодец! – похвалил ее Нестор.
Прошло еще совсем немного времени, и чуть ли не над их головами раздалось несколько выстрелов. К разгоревшемуся костру вышли трое полицейских. Один, видимо старший, приблизился к мальчишкам, внимательно ощупал всех глазами, сказал:
– Тут человек пробигав! В яку сторону?
– Человек? – удивился Нестор.
– Ну як же! Он мимо вас пробиг и вроде як в те кусточки шмыгнув! – вмешался второй полицейский. – Не могеть быть, шоб ничого не видали!
– Очи есть! – сказал Нестор. – Шо-то, конечно, бачилы.
– Говори!
– Две собаки пробиглы. И ще цыгане. С медведем, до кибитки привязанным. Пришлось глаз не смыкать. Вы ж сами знаете, пан начальник, як ции цыгане коней крадуть…
– Ще! Ще кого видали?
– Зайчика, – сказала Настя. – Зайчик он там пробигав.
– Идиоты! – рассердился старший полицейский. – Мы человека разыскиваем! Злодия!
– А человека, извиняйте, не бачилы, – искренне огорчился Нестор. – Честне благородне! Шоб мене чорты на том свете в смоле варили!
Когда полицейские исчезли и смолк треск сучьев под их сапогами, Нестор обратился к Калашнику:
– Сашко! Отгониш коней на панску конюшню. Скажешь Степану, шо, мол, Орлик кудась запропастывся, так я пошел его шукать.
– Поняв. Другого не пойму: на кой черт тоби було чужому дядьку коня отдавать? Хто он тоби, сват чи брат? – удивился Калашник.
– Сам не знаю, – пожал плечами Нестор. – Просто дядько попав в беду.
– Ну да. Теперь вин з биды выберется, а ты в нее попадешь, – заметил Сашко.
– Ох и пороть же тебе будуть! – вздохнул Щусь, выражая явное сочувствие.
– Ничо. Стерплю.
– Платить за коня придеться. Могуть и хату отобрать.
– Не одберуть. Она на ладан дыше. Скоро завалытся.
…Хата и в самом деле была самая обычная, как и большинство в Гуляйполе. Под соломенной крышей. Пол глиняный – «доливка». Маленькие оконца. Внутри – нищета. Правда, не кричащая. У оконца на столике стояла швейная машинка «Зингер» – напоминание о прежнем скромном достатке. Лампадка в покуте у божницы, убранной засушенными цветами. На полатях спали Григорий и его меньший брат Нестор. Еще два брата – Савва и Карпо – женатые и жили отдельно, третий – Омельян, тоже женатый – был на японской войне.
Мать, Евдокия Матвеевна, потормошила Нестора за плечо. Тот открыл глаза:
– Шо, мамо?
– Настя просыть, шоб выйшов.
– О господи, поспать не дадуть. – Нестор торопливо натянул штаны, вышел на крыльцо.
Возле калитки стояла Настя.
– И шо тоби не спиться? – проворчал Нестор.
– Идить ближче, секрет скажу.
Нестор подошел к калитке.
– Приходыв дядько… – прошептала Настя.
– Той,