Гуляйполе. Игорь Болгарин
и оказался у дыры.
– Есть!.. Я когдась кураем дирку замаскирував. Не замитылы.
Он вытащил из дыры в заборе пробку, сооруженную из утрамбованных кустов перекатиполя.
– Полизеш? – спросил Нестор у Щуся.
– Не! В прошлом годе еле пролезав. А тепер ще товще став, не получится.
Нестор лег на землю, примерился.
– Попробую… Только собаку надо бы як-то од курятника одманить.
– Як? Даже куска хлиба нема, – сказал Щусь.
– Надо комусь сходить до конюха, побалакать. Ну, там: «Мамка просылы конячку сино перевезты». Чи ще шо-нибудь. Собака учуе чужого, обязательно прибежить… Хто?
– Ладно, – согласился Щусь и ушел.
– Постарайся конюху подовше баки забивать, – вслед ему сказал Нестор.
Мальчишки легли на траву, стали ждать. И наконец услышали удаляющийся собачий лай…
Нестор подошел к дыре в заборе, по-кошачьи извиваясь худеньким телом, протиснулся в узкий лаз и оказался в большой загородке для кур. Куры удивленно рассматривали человека.
– Тихо… тихо… – шептал им Нестор.
Он по-хозяйски огляделся вокруг, уже даже выбрал удобную для поимки, забившуюся в угол курицу. Но вдруг заметил большую клетку, а в ней… да, того самого красно-черного английского петуха!
И все! Нестор уже не мог совладать с собой. Он подбежал к клетке, открыл запор. Прирученный барином петух двинулся навстречу Нестору. Он ждал, что человек сейчас раскроет ладонь и на ней окажется горсть проса.
Нестор догадался. Он сгреб с пола горсть мусора, протянул петуху. Тот доверчиво заглянул в ладонь. И это было то последнее, что он видел в своей короткой птичьей жизни.
…Посреди полуразрушенной кузни ярко горел костер. Усевшись вокруг, мальчишки с нетерпением ждали. Над костром на вертеле дожаривался петух.
Потом они разломали его и, облизывая стекающий по рукам жир, стали есть.
– Красивый петух був, а мясо так соби… зубамы не угрызеш, – сказал Щусь.
– Его б в печи. Та с картошкой. Та с укропчиком…
И тут Нестор увидел сидящую под ветками бузины Настю. Она увлеченно играла в камешки.
– Ну шо ты ходиш за намы, Настя? – Нестор протянул ей кусок петушиной ноги. – Погрызи! У тебе зубы остри!
Настя попыталась откусить кусок, но и у нее не получилось. Вернула.
– Сами таке грызить. Воно ж сыре. – И тихо добавила: – Мене ваша мамка послалы.
– Чого?
– Сказалы, шоб вы додому тилькы ночью пришлы. Бо сичас у вас дядько полицай сидять, вас дожидаются.
Глава третья
Нестор пришел домой едва ли не под утро. Тихонько прокрался к окну, поскребся в стекло. Дверь ему открыл Григорий. Он не спал, ждал возвращения брата.
В комнате было сумеречно, едва тлеющий каганец почти не давал света. На всякий случай Евдокия Матвеевна занавесила окошко какой-то тряпицей – с улицы ничего не разглядеть.
– Тилькы недавно пишов з хаты, – сказал Григорий. – При нагани. Сурьезный.
– Це старый Лепетченко. Я його видал. Я за хатою пид грушей чуть не всю ночь просыдив.
– Ну