Женитьба Болотлена. Любовь Пивник

      Она в два яруса была,

      Слегка болотом заплыла.

      Сам в нижнем ярусе он жил,

      Второй закрыт пока что был.

      Она вся была роскошной,

      Но в ней не было дотошной

      Блестящей, свежей чистоты.

      Все стены снизу, с высоты

      Самоцветами сверкали.

      В то же время с них свисали

      Паутины вековые,

      Мухи ползали большие,

      И, украшая строго их,

      Ковры бесценные на них,

      Горя золотом, висели,

      А на них везде сидели

      Комашки, мошки, мотыльки,

      Большие также пауки.

      И в ряд стены украшали,

      Ей роскошность придавали

      Гобелены, что годами —

      Большинство из них веками —

      Мастерство в себе таили,

      Красотою глаз поили.

      Но через грязь и пыль на них

      Красы не видно было их.

      Её, всего с одним окном,

      И тёмной ночью, светлым днём

      Сталактиты освещали.

      С потолков они свисали

      И от факелов в пещере,

      Что горели в нужной мере,

      Свет игриво отражали,

      Серебром всегда сверкали.

      Мебель вся, что в ней стояла,

      Ей изящность придавала.

      Дорогие гарнитуры,

      Где животных, птиц скульптуры

      На ней лепкой красовались

      И живыми все казались,

      По пещере всей стояли,

      Её стильно украшали.

      Сундуки с добром и кресла

      Занимали много места.

      И вся золотом сверкала,

      В грязи ножками стояла

      Кровать болотного царя.

      И мыли слуги её зря.

      По утрам с неё вставая

      И в грязь сразу попадая,

      Он баловался ею, ел,

      И в ней подолгу он сидел.

      После мыться не старался,

      В кровать грязным возвращался.

      И, полежав в ней, отдохнув,

      Немножко также прикорнув,

      Снова в грязь он возвращался,

      Ею мылся, забавлялся,

      Щипал, пугал лягушек всех,

      И под раскатистый свой смех

      Он их рукой по две хватал,

      Живыми в рот себе совал,

      Их ел, причмокивал губой.

      Любил он завтрак такой свой.

      Много живности с ним жило —

      Есть всегда ему что было.

      В углах мыши везде спали,

      Комары вокруг летали,

      Везде сновали червяки,

      Летали мухи, мотыльки.

      Обедать ими он любил:

      Живыми ел их, не варил,

      Ловил он сотнями сам их,

      Слуг для того не звал своих.

      Свою пещеру он любил,

      В душе её боготворил,

      Сделал вход в неё прекрасным,

      Для чужих всегда опасным.

      И сверху и со всех сторон

      Облеплен золотом был он.

      Изумруды в нём сверкали,

      Цветной радугой сияли,

      И бриллианты в сто карат

      Глаз ослепляли под закат.