Оккупация. Александр Афанасьев
мать, где живешь?
– А что?
– Матросов – полковник московского УБОЗа. К нам сбежал.
– Как сбежал? – не поняла она.
– Да так. Его в Москве приняли за взятки, отпустили под подписку, он ноги в руки – и к нам. У нас сейчас не страна – свалка. С Грузии воры в законе, с России депутаты, менты вот проворовавшиеся – все к нам.
– Как же мы его…
– Приняли? Да, наверное, не за спасибо. Помнишь, шум был, у какого-то полкана в Москве при обыске восемь ярдов готивкою[20] нашли? Этот тоже не бедствовал, наверное.
…
– Ты бы лучше не трогала его, мать. При его-то деньгах у него наверняка солидная крыша в Киеве. Знаешь ведь, рука руку моет…
– Кто вызвал полицию?
– Да Матросов и вызвал. По мобиле. Мы подъехали, трое лежат, один холодный уже, двое еще дышат. Едва успели, хорошо, один из моих запах спиртного почувствовал, догадался. Ты же знаешь, мать, сейчас какую только дрянь не разливают. Боярышник – он ведь не только на России боярышник…
– Запись можно послушать?
– Можно. Лучше пошли посмотрим, что мы у него в машине нашли…
Вернувшись в Киев, Ивонина сразу пошла на доклад к начальству – дело переставало быть томным. Учитывая тот факт, что бывший генпрокурор теперь сидел на Банковой, прокуратура была в фаворе, но еще одно громкое раскрытое дело не повредит.
Непосредственным начальником Ивониной был Игнат Сергеевич Барышник, бывший прокурор одного из районов Сумщины. Он был осторожным – что выражалось в том, что он всегда избегал неприятностей, даже в ущерб делу. В то же время он считался честным – то есть внаглую ничьи интересы не лоббировал и дела не закрывал. В Генеральной прокуратуре он занимался контролем правоохранительных органов. Тема была скользкая, полномочия пересекались с НАБУ, и осторожность тут была как раз кстати.
– Разрешите, Игнат Сергеевич?
Барышник – коротенький, толстый, метр в прыжке, – стоя на стуле, поправлял висевший над головой портрет.
– А… Ивонина. Заходи. Как?
Портрет был президента Украины, размером чуть ли не полметра на полметра. Неизвестно, с кого началось это соревнование портретов, но теперь каждый начальник так и норовил заказать портрет побольше. Вешали часто на тот же гвоздик, отчего портрет мог в любое время упасть и огреть хозяина по голове…
Кстати, неофициальной кличкой любого президента Украины теперь было не «сам», а «портрет».
– Немного криво, Игнат Сергеевич.
– В какую сторону?
– Влево.
– А так?
– Так нормально.
– Ну и добре…
Барышник неловко слез со стула, и Ивонина вдруг заметила, что костюм-то на нем новый, а вот подтяжки – старые, потрепанные, еще советские…
– Как съездила, чего там? Закрывать?
– Я бы не спешила, Игнат Сергеевич.
– Это почему?
– Не все там ясно…
– А чего там неясного? Я звонил
Наличными.