Уран. Ольга Погодина-Кузмина
себя Лёнечка – подбили ему жилы, накинули петлю. Эх, будь ты жив, дедушка Ленин, подсказал бы верный путь!
С верхних нар слышался гундосый голос шнифера Клеща. Тот хвастался, как симулировал кишечную болезнь и две недели провел на больничке у доктора Циммермана, с усиленным питанием и в полном покое.
«Циммерман!» – осенило вдруг Лёнечку. Вот кто поможет честному арестанту! Как же раньше он не вспомнил доктора!
Еще по прибытии в лагерь, на вторичном медосмотре, Циммерман отметил Лёнечку, велел подобрать со склада обмундирование вместо ветхой его одежки. И после выручал – вызывал на хозработы в госпиталь.
Вспомнил Лёнечка очки, кустистые брови, рыжеватые пряди доктора из-под белой врачебной шапочки. Сердце вдруг согрелось, заплясало внутри. Завтра скажется больным, пойдет к лекпому, выпросит направление в больничку. А там Циммерману обрисует всё как есть, попросится на подсобные, хотя бы на пару недель.
Лёнечка поднялся и, проходя по бараку, сверкнул в сторону блатных веселым глазом. Взгляд его поймал Порфирий. И по этой короткой, в полсекунды переглядке, Лёнечка понял, что если не затухнет, не покорится судьбе, а совершит в меру дерзкий и достойный положенца поступок, то будет прощен и снова принят в их круг.
Тася
Прачечная досталась комбинату от немецкого госпиталя. Полуподвал хорошо приспособлен для работы. В нише две машины: барабанная для стирки и центрифуга для отжима. Цинковый желоб под кранами для полоскания белья. Посередке – чугунная дровяная печь, два чана. В них Тася сперва замачивает в хлорном растворе, после вываривает серые от грязи и пота бязевые простыни, казенные рубахи и кальсоны.
После выхода Приказа 1949 года «О мероприятиях по улучшению физического состояния и трудового использования заключенных, содержащихся в ИТЛ и ИТК МВД» по всем колониям прошло распоряжение за каждым зэка закрепить спальное место с комплектом постельных принадлежностей. Следовало также улучшить работу бань, прачечных, сушилок, парикмахерских и прочих санитарных учреждений.
Во исполнение приказа завхоз лагпункта майор Цыбин и сам Корецкий, начальник ИТЛ № 1, уделяют внимание общей гигиене, снижают показатели болезней и смертности. Бывает, Цыбин самолично проверяет стопки стираного белья, хвалит Таисию, придерживая за локоть, шарит глазом за вырезом халата.
Вот уж не думала Тася, что жизнь ее накрепко повяжет тюрьма, или, как в бумагах именуют, «Специализированный исправительно-трудовой лагерь». В эстонский город Нарва она прибыла осенью сорок шестого года, вместе мужем. Свадьбу сыграли в родной деревне Петухово Томской области. Игнат Котёмкин – смелый, ладный парень, наполовину украинец, явился в село завидным женихом. Он навещал родню, Таисия только кончила семилетку – с опозданием из-за войны. Июньский воздух звенел комарами и счастьем – война завершилась победой, впереди огромная и радостная жизнь.
Уже на месте Тася узнала,