Золотой Трон. Марина Лазарева
из кельи.
Марпата оглядел себя довольным оценивающим взглядом. Теперь его трудно было отличить от других обитателей монастыря. И ему это нравилось.
После общей трапезы, состоящей из неизменной тсампы, новые друзья Марпаты отправились на занятия. Учеба в монастыре занимала добрую половину дня. Привыкший к тому, что монастырские правила не распространялись на Марпату, он решил навестить старого монаха Тенчига. Чтобы ничто не нарушало покой старца, ему отвели скромную келейку, которая одиноко ютилась в глубине узкого, вырубленного в скале коридора. Монах был очень стар и почти не выходил из своей кельи. Его подслеповатые слезящиеся глаза с трудом смотрели на мир, а ноги неуверенно преодолевали каждый шаг. Когда-то Тенчиг исходил все потаенные горные тропы и не было ему равных в знании множества целебных трав. Он бывал там, куда не каждый отваживался заглядывать. Он знал многие тайны горных троп. Он ведал, где растут редкие травы. Он смешивал разные травы, и невероятным образом сила их росла, исцеляя многие недуги. Марпату привели к Тенчигу воспитанники монастыря, которые жили вместе с ним в келье. Каждое утро они носили монаху тсампу и воду. Марпату поразил древний и дряхлый старик. Что-то неодолимо влекло его к нему, и он стал заглядывать к Тенчигу чаще. Сегодня Марпата попросил, чтобы ему дозволили отнести старому монаху еду. В его темной келье всегда стоял пряный запах неведомых Марпате трав. Отдав пищу, мальчик расположился напротив. Чем чаще он бывал у Тенчига, тем больше вопросов возникало в его голове. Беззубым ртом монах вкушал тсампу, а Марпата ждал, пока старец закончит трапезу.
В проеме отворившейся двери показалась такая же, как у Марпаты, бритая голова мальчишки:
– Вот ты где, Марпата. Лама Чинробнобо ждет тебя.
Марпата перепоручил мальчишке взять у Тенчига посуду и отнести ее на кухню, а сам, что было сил, пустился бежать по теперь уже знакомому узкому, с земляным полом коридору.
Сегодня лама Чинробнобо был серьезнее обычного, хотя он так же улыбнулся Марпате, когда тот поприветствовал его, и так же потрепал его по гладковыбритой, почти блестящей голове. Он пригласил его сесть напротив. Он пристально смотрел Марпате в глаза, словно старался проникнуть в самые потаенные уголки души мальчика. Он что-то обдумывал. Марпата заметил, как едва дрогнули его брови, обозначив на переносице две глубокие складки.
Молчание было долгим. Оно настораживало Марпату, но он терпеливо ждал. Этому его учил лама Чинробнобо. Наконец, голос ламы разрушил гнетущую тишину и ожидание.
– Марпата, я позвал тебя для очень серьезного разговора. – Взгляд ламы еще глубже устремился в душу Марпаты. На лице не было ни тени улыбки. Он сидел на полу, скрестив под собой ноги, невольно пряча их в складках мантии. – От нашего разговора будет зависеть многое в твоей жизни, – по обыкновению, лама говорил с Марпатой так, словно перед ним сидел взрослый, много повидавший за свою жизнь монах. – Совсем недавно твой отец привел тебя сюда. Он поведал мне о твоих многочисленных уходах