Петербургские поляки в городском фольклоре. Мистические тайны, предсказания, легенды, предания и исторические анекдоты. Наум Синдаловский
идет!» – сказал Пушкин, находясь в нескольких шагах от Мицкевича, который тотчас же ему ответил: «Козырная двойка простого туза бьет». Оба поэта кинулись друг к другу в объятия и с тех пор сделались друзьями.
Использование в анекдоте картежной терминологии требует некоторого объяснения. Дело в том, что, по многочисленным свидетельствам современников, Пушкин и Мицкевич не раз встречались в обществе в разгар карточных игр. Причем Пушкин всегда был полон азарта, в то время как Мицкевич к азартным играм был равнодушен. Правда, иногда поигрывал, но всегда вовремя останавливался, а после незначительного проигрыша вставал из-за стола и молча покидал общество. Так что в обращении вспыльчивого Пушкина к Мицкевичу, скорее всего, был вызов, который Мицкевич с достоинством парировал, что Пушкин с не меньшим достоинством оценил.
А. Б. Мицкевич
На самом деле поэты впервые встретились осенью 1826 года в Москве, на вечере, устроенном москвичами по случаю приезда Пушкина в Первопрестольную. Мицкевич выступал с импровизацией. Вдруг Пушкин вскочил с места и, восклицая: «Какой гений! Какой священный огонь! Что я рядом с ним?», бросился Мицкевичу на шею и стал его целовать. Добавим, что Пушкин впоследствии описал эту встречу в «Египетских ночах». По утверждению специалистов, портрет импровизатора в повести «во всех подробностях соответствует внешности Мицкевича». На этом, кстати, настаивала и Анна Андреевна Ахматова. Добавим, что в пушкинском Петербурге импровизаторы были желанными модными гостями в аристократических салонах, и Пушкин, если верить фольклору, не раз присутствовал на их сеансах.
Но отношение Мицкевича к Петербургу и его создателю Петру I было последовательно отрицательным. В этом городе он видел столицу государства, поработившего его родину и унизившего его народ.
Рим создан человеческой рукою,
Венеция богами создана,
Но каждый согласился бы со мною,
Что Петербург построил сатана.
Или:
Все скучной поражает прямотой,
В самих домах военный виден строй.
Или:
Кто видел Петербург, тот скажет, право,
Что выдумали дьяволы его!
И хотя Мицкевич хорошо понимал различие между народом и государством, свою неприязнь к Петербургу ему так и не удалось преодолеть. А вместе с Петербургом он ненавидел и Россию, которую тот олицетворял. Говорят, когда он на пароходе покидал Петербург, то, находясь уже в открытом море, «начал со злостью швырять в воду оставшиеся у него деньги с изображением ненавистного русского орла».
Еще более эта ненависть углубилась после жестокого подавления польского восстания 1830–1831 годов. Пушкинское стихотворение «Клеветникам России» заканчивалось обращением к полякам:
Так высылайте ж к нам, витии,
Своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России,
Среди нечуждых им гробов.
Мицкевич не мог не расценить эти строки,