Интуиция смысла (этико-социальный контекст русской философии). Владимир Варава
Н. А. Бердяев, С. Л. Франк, С. Н. Булгаков, Ф. И. Степун, П. А. Флоренский, В. Ф. Эрн, В. В. Зеньковский, Л. П. Карсавин, Г. П. Федотов, Г. В. Флоровский и др. Системное обоснование идея духовного синтеза религии и культуры получила в работах В. В. Зеньковского: «Идея православной культуры», «Православие и русская культура», «Система культурного дуализма», «Проблема церковной культуры», «Проблемы культуры в русском богословии». Философ вырабатывает своеобразное кредо синтеза религии и культуры: «Всякая культура религиозна в своем основном смысле, хотя бы ее эмпирическое содержание и стояло вне религии» [3, с. 67].
Наиболее глубокую проработку данная проблема получила у Г. П. Федотова в его идее синтеза эсхатологии и культуры. Эта идея представляет собой глобальный синтез предшествующих теорий отрицания или оправдания культуры. Он ставит такой радикальный вопрос: «Как совместить служение культуре с ожиданием ее конца?» Для этого, согласно философу, нужно, прежде всего отбросить две крайние абсолютизированные формы мировоззрения: культуру без эсхатологии и эсхатологию без культуры. Первый тип эсхатологии – это бесконечный прогресс секуляризированной Европы; второй – насильственная, внечеловеческая и антикультурная эсхатология, свойственная первохристианству и русской народной религиозности.
В этой концепции происходит отрицание крайностей антропоцентризма и теоцентризма. В качестве основы для своих построений Г. П. Федотов использует идеи Н. Ф. Федорова об условности пророчеств: «единственная эсхатология, которая может сочетать оправдание общего дела с упованием общего спасения, есть эсхатология условных пророчеств, открывающая возможность – конечно, только возможность, – оптимистического конца» [10, с. 157].
Такова религиозная апология культуры, в которой проявился нравственный идеал преображения как идеал, имеющий не только спекулятивный характер теоретической рефлексии, но и практическую направленность. По словам В. Ю. Даренского: «Русский философский логоцентризм глубоко практичен и всегда означает практическое преображение самой жизни, а не только мысли о ней» [2, с. 12].
Таким образом, можно подвести итог. Естественно, мы коснулись далеко не всех видных представителей русской философии, затрагивавших вопрос о взаимоотношении религии и культуры. Нам важно было показать наличие двух противоположных направлений в русской мысли, проявленных в религиозном отрицании культуры, и в религиозном ее оправдании. При всем различии этих установок, общим является глубокая вовлеченность в проблему отношений религии и культуры, стремление найти духовную основу для их синтеза. Это характеризует русскую философию как философию, всегда открытую для актуальной духовной проблематики, способную видеть не только эмпирический уровень культуры, но и ее метафизические основы.
Литература
1. Взыскующие града. Хроника русских литературных, религиозно-философских и общественно-политических движений