Волчья река. Рейчел Кейн
вверх по склону. Проследив за ее взглядом, я вижу направляющегося к нам Сэма.
– Итак, – говорит он, – Ланни сказала, что ты солгала, будто с тобой всё в порядке, а теперь я вижу здесь Кец, плюс еще две машины. Какого черта тут творится?
Вздыхаю. Я надеялась избежать этого.
– Пойдем в дом, – говорю ему. – Лучше я расскажу всем сразу.
По пути делаю крюк к пикапу и забираю свой пистолет; как только беру оружие в руки, я чувствую себя увереннее. Знаю, что это неправильно: оружие не обеспечивает мне безопасность, просто дает возможность нанести ответный удар. ПТСР [3], очередная ложь. Мне нужно отучить себя рассматривать оружие как средство успокоения. Для меня это необходимое зло, но это не должно означать, что я нуждаюсь в нем.
– Гвен? – встревоженно спрашивает Сэм. Я улыбаюсь ему, хотя поводов для улыбки ноль.
– Я готова, – отзываюсь. Но на самом деле – нет.
Как только мы входим в дом, я запираю дверь и включаю сигнализацию. Ланни стоит, скрестив руки на груди и сместив вес на одну ногу. Коннор даже поднимает взгляд от книги, которую читает. Они тоже ждут объяснений.
– Как дела? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос звучал нормально. Это не срабатывает. Ланни продолжает хмуриться, Коннор качает головой, а в глазах Сэма читается, что эта попытка успокоить всех была заведомо провальной. – Ладно. Значит, так: в почтовом ящике была змея.
– Что? – выпаливает Ланни. К моему изумлению, хмурое выражение пропадает с ее лица. Сэм замирает.
– Какая змея? – спрашивает Коннор. – Мокасиновая? Я видел тут мокасиновых змей и раньше.
– Не мокасиновая. Я не хочу, чтобы вы тревожились… – Голос мой затихает, и я понимаю, что должна это сделать. – Я солгала: мне нужно, чтобы вы тревожились. Мне нужно, чтобы вы понимали: после сегодняшнего дня ситуация уже не будет такой, как прежде. Вам нужно быть очень осторожными. И впредь почту будем забирать только Сэм и я. Хорошо?
– Мама, мы всегда очень осторожны, – возражает Ланни. – Ну правда, ты же это знаешь!
Но это не так. Это не так. И меня снова подташнивает при мысли о том, что ящик мог открыть Коннор или Ланни, или даже Сэм, хотя реакция у него даже лучше, чем у меня. Мои дети считают себя вполне параноидальными. Но они никогда не будут параноиками в достаточной степени – настолько, чтобы предотвратить все, что может случиться с ними. Самоуверенность может быть гибельной.
Сэм пристально смотрит на меня.
– Ребята, дайте нам минуту поговорить, ладно? Коннор, помешивай бобы. И ты должен мне салат.
– Ладно. – Попроси об этом я, сын вздохнул бы так, словно я навалила ему на плечи половину земного шара. А вот Сэму вечно достается немедленное согласие. Я завидую.
Ланни сверяется с таймером на телефоне.
– Курица почти готова, – говорит она. – Осталось минуты три.
– Значит, достанешь ее, когда она будет готова, – отвечает ей Сэм, потом выключает сигнализацию и отпирает входную дверь. – Гвен?
Следую за ним наружу. Сейчас мне не хочется торчать на крыльце на виду у всех, и
ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство.