Ф.М. Достоевский – А.Г. Сниткина. Письма любви. Отсутствует
не считай тоже: не сподличаю, не обману, не пойду играть. Я только для верности спрашиваю.
Работать буду теперь день и ночь. Приехав в Женеву, в сентябре прошлого года, мы были еще в худшем положении2.
1 Из переписки Достоевского с А. Майковым видно, что Майков должен был прислать в Женеву всего 25 руб., оставшиеся из 200, присланных на его имя из редакции «Русского вестника».
2 «Начали мы нашу женевскую жизнь с крошечными средствами, – вспоминает Анна Григорьевна. – По уплате хозяйкам за месяц вперед, на четвертый день нашего приезда у нас оказалось всего восемнадцать франков, да имели в виду получить пятьдесят рублей. Но мы уже привыкли обходиться маленькими суммами, а когда они иссякали – жить на заклады наших вещей, так что жизнь, особенно после наших недавних треволнений, показалась нам вначале очень приятной».
Bains-Saxon. 4-го апреля. 9½ часов вечера <1868.>
<В Женеву.>
АНГЕЛ АНЯ, вместо [себя] меня придет к тебе завтра, в 5 часов, это письмо, – если только ты вздумаешь наведаться вечером на почту (Очень может быть, что не вздумаешь, в горе, за хлопотами с Соней (которой я недостоин). Какой я отец?) А главное – так как уже получишь утром от меня письмо. – А между тем хорошо бы если б и это письмо ты прочла завтра!
Дело в том, что от этой подлой m-me Дюбюк1 я получил, в 7 часов, сегодня, 20 франк. Но так как у меня было только 50 сантимов, и 20-ти франков, во всяком случае, бы не достало расплатиться и к тебе приехать, то я пошел играть в 8 часов – и все проиграл! У меня теперь те же 50 сантимов. Друг мой! Пусть это будет моим последним и окончательным уроком, да, урок ужасен! – Слушай, милая, как-то раз, т<о> е<сть> в последний раз прежде, ты мне прислала очень скоро деньги, – так что я мог с утренним поездом и отправиться. Самое скверное, т<о> е<сть> долгое, будет, если я возвращусь во вторник. Но если б бог сделал так, чтоб они пришли в понедельник рано, то я бы мог, может быть, приехать и в понедельник! О, если б это могло только случиться!
N. В. (Кстати, на случай, если мое письмо сегодняшнее, пущенное к тебе в 6 часов, не дойдя до тебя (т<о> е<сть> пропадет, чего, кажется, быть не может), то объявлю тебе, что я в нем писал о том, что все дотла проиграл и кольцо заложил и что мне нужно в самом скором времени 100 фр. При этом умолял тебя, чтоб ты не тосковала, что так много, 100 фр., т<о> е<сть> почти все, и давал тебе последнее и великое слово мое – уже более не играть, а прямо получив эти 100 франков – к тебе ехать.)
Теперь, ангел мой радостный, ненаглядный, вечный и милый – выслушай то главное, которое я намерен теперь сказать тебе!
И, во первых, знай, мой Ангел, что если б не было теперь этого скверного и низкого происшествия, этой траты даром 220 фр., то, может быть, не было бы и той удивительной, превосходной мысли, которая теперь посетила меня и которая послужит к окончательному общему нашему спасению! Да, мой друг, я верю, что, может быть,
Бог, по своему бесконечному милосердию, сделал это для меня, беспутного и низкого, мелкого игрочишки, вразумив меня и спасая меня от игры – а стало быть, и тебя, и Соню,