Василий Тёркин. Александр Трифонович Твардовский

      А еще остался кто там,

      Запорошенный песком?

      Погоди, встает пехота,

      Дай достать тебя штыком.

      Вслед за ротою стрелковой

      Теркин дальше тянет провод.

      Взвод – за валом огневым,

      Теркин с ходу – вслед за взводом,

      Топит провод, точно в воду,

      Жив-здоров и невредим.

      Вдруг из кустиков корявых,

      Взрытых, вспаханных кругом, —

      Чох! – снаряд за вспышкой ржавой.

      Теркин тотчас в снег – ничком.

      Вдался вглубь, лежит – не дышит,

      Сам не знает: жив, убит?

      Всей спиной, всей кожей слышит,

      Как снаряд в снегу шипит…

      Хвост овечий – сердце бьется.

      Расстается с телом дух.

      «Что ж он, черт, лежит – не рвется,

      Ждать мне больше недосуг».

      Приподнялся – глянул косо.

      Он почти у самых ног —

      Гладкий, круглый, тупоносый,

      И над ним – сырой дымок.

      Сколько б душ рванул на выброс

      Вот такой дурак слепой

      Неизвестного калибра —

      С поросенка на убой.

      Оглянулся воровато,

      Подивился – смех и грех:

      Все кругом лежат ребята,

      Закопавшись носом в снег.

      Теркин встал, такой ли ухарь,

      Отряхнулся, принял вид:

      – Хватит, хлопцы, землю нюхать,

      Не годится, – говорит.

      Сам стоит с воронкой рядом

      И у хлопцев на виду,

      Обратясь к тому снаряду,

      Справил малую нужду…

      Видит Теркин погребушку —

      Не оттуда ль пушка бьет?

      Передал бойцам катушку:

      – Вы – вперед. А я – в обход.

      С ходу двинул в дверь гранатой.

      Спрыгнул вниз, пропал в дыму.

      – Офицеры и солдаты,

      Выходи по одному!..

      Тишина. Полоска света.

      Что там дальше – поглядим.

      Никого, похоже, нету.

      Никого. И я один.

      Гул разрывов, словно в бочке,

      Отдается в глубине.

      Дело дрянь: другие точки

      Бьют по занятой. По мне.

      Бьют неплохо, спору нету.

      Добрым словом помяни

      Хоть за то, что погреб этот

      Прочно сделали они.

      Прочно сделали, надежно —

      Тут не то что воевать,

      Тут, ребята, чай пить можно,

      Стенгазету выпускать.

      Осмотрелся, точно в хате:

      Печка теплая в углу,

      Вдоль стены идут полати,

      Банки, склянки на полу.

      Непривычный, непохожий

      Дух обжитого жилья:

      Табаку, одежи, кожи

      И солдатского белья.

      Снова сунутся? Ну что же,

      В обороне нынче – я…

      На прицеле вход и выход,

      Две гранаты под рукой.

      Смолк