Мой друг – предатель. Сергей Скрипаль
сейфовой двери мягко клацает. Все же хорошо научились делать, ничего не гремит, не скрипит. Вхожу в прихожую. Темно. Едва различимо зеленеет подсветка холодильника из кухни. Вот на нее и ориентируюсь. Справа вход в нашу с женой комнату. Прямо – детская. Обе двери плотно закрыты. Еще до того, как стали различаться звуки, почувствовал странный, давно знакомый и, казалось бы, забытый навсегда запах армии. Сложно сказать, как она пахнет. Однако запах влажного шинельного сукна, ваксы, сапог, кожи, табака, дешевого одеколона въелись в память, не выжечь. И вот эти запахи здесь, в моей квартире. Только одеколон не из дешевых, что-то явно французское, крепкое, мужественное, терпковатое в воздухе растворено. Потом проявились звуки.
Из детской комнаты слышно мерное посапывание дочери, сын посвистывает простуженным носом. Чуть вздрогнул холодильник, быстро прокапал и, словно испугавшись своего звука, умолк кран в ванной, где-то далеко за стенами прошумела вода в канализации. Хотел было включить свет в прихожей, но отдернул руку. Звуки скрипящего дивана остановили. За скрипом услышал тоже знакомые, сдавленные вздохи жены.
Зато свет уже не нужен. Запахи и звуки слились воедино, соединились, словно пазлы несложной картинки. Скользнул рукой по вешалке, нащупал влажную шинель, провел ладонью по погону. Ого! Целый майор. Разулся. Попытался на ощупь влезть в тапочки. Нет их на месте. Видать, ночному гостю впору пришлись.
Прошел на кухню, плотно закрыл за собой дверь. Стянул с себя куртку, бросил на диванчик, включил чайник, приготовил крепкий кофе, закурил.
Сказать, что все это меня поразило, не могу. Отношения с женой были никакими. И уже довольно давно. Как бы не пару лет, а то и побольше. Причин этому много. Лучше, чем выразился первый революционный поэт Маяковский, а за ним старик Ильф и старина Петров повторили: «Любовная лодка разбилась о быт», не сказать. Где-то так… или близко к тому. Мелкие трещинки возникали незаметно. Какие-то обиды друг на друга, взаимные уколы. Да что тут рассказывать. Не сложилось. Оттолкнулись друг от друга.
Курю. Осторожно глотаю яростно горячий кофе. Свет не включаю. Дверь кухни с матовым стеклом. Блин, сижу здесь, как зверь в норе. А что делать, что?! Ворваться в комнату, стащить вояку с жены, бить обоим морды, или что? Глупейшая ситуация. Ловлю себя на том, что губы растягиваются в дурацкой ухмылке. В голове мелькают обрывки анекдотов, ну, из тех, где «муж возвращается из командировки…» Не вставая с табурета, дотягиваюсь до холодильника. Дверца утробно чмокает, раскрывая все тайны хранилища для жратвы. Беру с полки бутылку водки, мельком замечаю незнакомую этикетку. Вглядываюсь. Ах, молодец, майор! Я горд за нашу армию. Офицеры пьют настоящий «Смирнофф»! Ставлю бутылку обратно. Мы не господа, нам и «Столичная» в радость. Ищу, чем бы закусить. Натыкаюсь взглядом на тарелочки с балыком, ветчиной, бужениной и прочей снедью. Не то. Это под смирновку только можно. А вот и огурцы соленые. Вот это то, что нужно. Ставлю трехлитровую банку на стол, лезу пальцами в узкое горло, вылавливаю парочку хрустящих огурчиков.