Аутодафе. Алексей Пехов
Пугало, все такое же нелепое и страшное, как обычно, ссутулившись, сидело, свесив над водой костлявые ноги и небрежно поигрывая острым серпом. Вид у него был, как всегда, угрюмый, а улыбочка жутковатой. Мы пересеклись взглядами, и оно, помедлив мгновение, кивнуло.
Я ответил ему тем же, а Проповедник, вскочив, возопил:
– Соломенная голова! Где ты шлялся?!
Пугало ответило ему тем, что пожало плечами, чем изумило старого пеликана до глубины души.
Недалеко от одушевленного, опираясь на перила, стояла белокурая девушка в белых рейтарских рейтузах с красными лампасами, в кружевной рубахе и жакете без рукавов. Из-за щегольского мужского берета с алым фазаньим пером она выглядела еще более соблазнительной, а литавская рапира придавала ей несколько воинственный вид. Я, как и прежде, залюбовался ею, а она улыбнулась мне и подняла руку в приветствии.
– Святая Богородица! Какая компания! – не унимался Проповедник. – Пугало и ведьма! Меня так еще никогда не встречали. Вся наша дурацкая семейка снова в сборе, Людвиг! Кого нам за это благодарить?
Лодка коснулась пристани, и лодочник вцепился руками в ржавую скобу, давая мне возможность вылезти:
– Приехали, ваша милость. Басуен, как вы и просили.
Я поставил на пристань саквояж и заключил Гертруду в объятия. От ее шеи легко пахло гиацинтами, и я понял, что за прошедшие месяцы почти забыл этот запах.
– Ну хватит вам. Хватит, – наконец не выдержал Проповедник, который терпеть не мог, когда мы проявляли свои чувства на его глазах. – Меня заедает от зависти, так что делайте это в более укромном уголке.
Гертруда, вздохнув, отступила от меня на шаг, и я готов поклясться, что в ее светлых глазах были слезы.
– Я очень рада, что все обошлось, Людвиг.
Она взяла меня под руку, кивнув Проповеднику:
– В ближайшие несколько часов мы в твоей компании не нуждаемся. Можешь пока расспросить Пугало о том, где оно путешествовало. Пойдем, Синеглазый. Нам надо многое рассказать друг другу…
Шрамы, которые остались после встречи с окуллом, она рассматривала с придирчивой осторожностью. Смотрела долго, водила по широким белым линиям теплыми, изящными пальцами, и ее брови то и дело хмурились. Она сняла с шеи закованный в серебро аметист:
– Сожми в руках.
Гера сотворила какое-то заклинание, кожу у меня на ладонях легко закололо. Колдунья забрала камень, завернулась в простыню и подошла к окну, изучая минерал на солнечном свету. Я в то же время с неменьшим интересом изучал ее, так как свет пронизывал ткань, словно прозрачную океанскую воду.
– Что? – спросила она, почувствовав мой взгляд.
– Ты красивая.
– Спасибо. София умница.
– Вот как?
Она вернулась в постель, по пути небрежно бросив аметист на столик.
– Пророчица сделала то, что не смогла бы сотворить даже старга. Отличная работа, превосходное искусство. Ее талант в целительстве еще никому не удалось превзойти, так что