Дорога к Пушкину (сборник). Владимир Михановский
чуть не потерял дорогу, —
Так закружилось в голове.
Храня традиции живые,
От века усмиряешь боль.
Благодарю за эйфорию,
Коварносердый алкоголь!
Пускай ты клетки убиваешь –
Господь с тобой, я все прощу.
Мудрейший, ты отлично знаешь,
Чего я, каторжный, ищу.
Церковь у Никитских ворот
Как в жизни нашей неотступно с нами
Земля, вода и голубая твердь,
Навек соединились в божьем храме
Рождение, венчание и смерть.
Три свечки, три нетающих вершины,
Подъявшие предвечные снега –
Земля, вода, печальные руины,
Весь жизни путь – длиною в три шага.
Прибой
Галька, шепелявя малость,
Шепчет вековую ложь,
Позабывши про усталость…
Что со сплетницы возьмешь?
Пеной звать ее соседку.
Хоть и ссорятся нередко –
Их водой не разольешь.
…Одиссей… Щиты да латы…
Среброглавый Херсонес…
Митридатовы солдаты…
Мир, куда же ты исчез?
Где Язон, и где руно?
Галеон ушел на дно.
В нем дукаты да цехины
Плесневеют среди тины.
Неустанно, неизменно
С галькой сплетничает пена.
Горы тают, сохнут реки,
В никуда уходят дни.
Ассирийцы, персы, греки
Были здесь – а где они?
И какие только кили
Эту воду бороздили,
А упрямая вода
Остается без следа.
Вечность не приемлет счета.
В пыль сотрется и алмаз.
Неужели ничего-то
Не останется от нас?
Вот в купели белопенной
Строишь ты модель вселенной.
Волны теплятся едва.
Голыши что жернова
Год за годом неустанно
Время мелют постоянно.
Неужели без следа
Все уходит в никуда?
…Где, ау, вы, аргонавты?..
Прав, дружок, или не прав ты –
Сам, пожалуй, не решай:
У прибоя поспрошай.
Море
Солнце проглянет – и в тучу нырнет.
Черного моря ощеренный рот
Водоросли побережья хватает
И, словно Хронос детей, пожирает.
Вечных стихий неуемная страсть!
Ненасытима беззубая пасть.
К суше пробравшись, как водится, с тыла,
Весь окоем бы она поглотила.
Юные травы и зорьки янтарь,
Скудных костров горьковатую гарь,
Скалы, и щебень, и все побережье,
Божьего вольного мира безмежье.
Но равновесия общий закон
Космосом косным пока соблюден.
Хрупки весы, и качается тайна,
Как паутинка на ветке, случайна.
Колизей
Жратвы да зрелищ – вот и все идеи,
И краше в мире не было идей.
За восемь лет рабами Иудеи
Сработан был державный Колизей.
В житейском суматошном карнавале
Позвал к себе сверкающий