Бестолковая любовь. Ирина Лобановская
почти счастливый голос брата.
– Никак медведь в тайге сдох! Чего это ты такой обалдевший?
И Сева моментально выложил все о визите Кати. Только о пакете почему-то умолчал. Просто сказал, что заходила. Но в квартиру не вошла.
– «Как упоительны в России вечера…» – промурлыкал Николай с вкрадчивой интонацией следователя по особо важным делам. – А чего она хотела?
– Не знаю… – упавшим голосом отозвался Сева. – Не сказала…
– Врешь, знаешь! Севка, не темни! – Николай хорошо изучил своего домашнего поэта.
– Про брата говорила… Что зайдет…
– Чего?! – заорал Николай. – Я еду к тебе!
Он снова караулил Севу неделю, забросив свой матрешечный бизнес, но опять никто не явился. И немного успокоившийся Николай вновь уехал по матрешкиным делам.
– Ты лучше плети свои вирши! Про слезы и розы, – посоветовал он напоследок. – Давай стране угля!
Едва он выехал со двора, в дверь позвонили. Видно, поджидали его отъезда.
И перед Севиными глазами возник Катин «брат», тот самый, последний, большой и бородатый. Он зыркнул глазами по сторонам и спросил:
– Один?
Сева робко кивнул.
Цыган по-хозяйски шагнул в квартиру:
– Сохранил? Все в целости?
– Что – в целости? – не понял Сева.
«Брат» сомкнул кустистые брови в одну грозную артиллерийскую линию.
– Память у тебя отшибло? Могу напомнить! – И поднес здоровенный грязный кулак прямо к Севиному носу.
Сева вспыхнул:
– А вы что тут кулаками размахались? Что себе позволяете? Я слыхом о вас не слыхивал! Даже имени вашего не знаю!
– И не узнаешь, – хмыкнул цыган. – Тебе оно ни к чему! Гони пакет, что Катька оставила!
– А-а, пакет… Так бы сразу и сказали! Это не вопрос, – пробурчал Сева. – А то ходят тут, кулаками машут… Вон он валяется, ваш пакет драгоценный!
«Брат» глянул в угол передней, куда ткнул пальцем Сева, и обрадованно схватил пакет. И сразу запел другим тоном:
– Вот спасибо тебе, ласковый! Вот помог, выручил ты нас, человек хороший! Катерина тебе привет прислала, благодарила очень.
– А… как там она?.. – неуверенно спросил Сева.
– Скучает без тебя, тоскует, истомилась прямо, ласковый! – уверенно заявил цыган. – Ох, как она томится, драгоценный! – И он пристально всмотрелся в Севино лицо.
– Так… может, зайдет она?.. – робко выговорил Сева.
После Катиного первого ухода он ликовал недели две, радовался еще три, жил спокойно еще месяц… А потом… Потом опять сломался его мирно-творческий график жизни, и Сева сбился, растерялся, расстроился. Вечерами в квартире казалось пусто и неестественно тихо. Мешали книги, примолкший телевизор, нервно мигающий ноутбук… Сева сам себе мешал.
– Зайдет! – твердо сказал «брат». – А ты вот что… Ты еще подержи у себя другой пакет. Тебе несложно? За ним она и зайдет.
Сева машинально кивнул, опять бросил пакет в угол и сел ждать Катю.
Она пришла через неделю. За это плодотворное