Реанимация судьбы. Марина Крамер
начался дождь, поток машин двигался со скоростью хромой черепахи, я начала нервничать – ненавижу ждать, догонять и опаздывать. И особенно ненавижу ехать со скоростью два метра в час. Ко всем прочим несчастьям закончились сигареты, в бардачке новой пачки не обнаружилось – ну, а как же, если я вчера не заезжала в магазин? Похоже, что до клиники я больше не закурю, и это заставляло нервничать еще сильнее. Я в очередной раз начала копаться в бардачке, словно надеясь отыскать среди бумаг, салфеток и еще какого-то хлама хотя бы одну сигарету, когда в окошко машины постучали. Я подняла голову и увидела сотрудника ГИБДД в накинутом на фуражку дождевике:
– Мы ищем врача.
– Что случилось? – сразу забыв об отсутствии сигарет, спросила я, опуская стекло.
– Впереди авария, там беременная, кажется, роды начинаются, а «Скорая» где-то застряла.
– В следующей машине мой муж, он тоже хирург, зовите его, я сейчас.
Сотрудник обрадовался:
– О, повезло! Обошел столько машин – никого, а тут сразу двое.
– Ну, мы не акушеры, конечно, но сделаем, что сможем.
Я вышла из машины, намотав на голову прихваченный из дома палантин. Не помогло, но хоть что-то. Зато очень пригодились сапоги. Матвей, натянув на голову капюшон ветровки, уже спешил за сотрудником ГИБДД, прихватив аптечку. У него-то в ней явно побольше всего, не то что у меня… Привычка возить с собой даже стерильный упакованный скальпель всегда удивляла меня. Но Матвей не обращал внимания на шутки по этому поводу.
Машина, в которой зажало беременную женщину, представляла собой довольно жуткое зрелище. Водительского места не было вообще – на эту сторону пришелся удар вылетевшей на встречную полосу машины. Женщина сидела сзади, это и спасло ей жизнь, хотя креслом прижало ноги. Матвей сразу попросил окруживших машину людей отойти и не мешать нам. Следующим этапом стала дверь, которую сотрудники ГИБДД оторвали, чтобы дать нам больше места. Я забралась в искореженную машину и взяла женщину за запястье. Она застонала и попыталась пошевелиться.
– Тихо-тихо, не шевелимся, – велела я негромко, пытаясь посчитать пульс. – Как вас зовут?
– Ира…
– Отлично. А я Аделина Эдуардовна. Я врач, мой муж тоже, мы вам поможем. Какой у вас срок, Ира?
– Тридцать восемь… – выдохнула она и заплакала: – Больно…
– Где больно?
– Ноги…
– А живот? Живот не болит, не тянет?
– Вроде нет…
Матвей тем временем осматривал придавленные ноги Иры и то и дело качал головой.
– Чувствуете? – Я видела, что он просунул руку в какую-то щель между креслом и ногой женщины.
Она отрицательно покачала головой:
– Болит колено.
Понятно, ниже колена чувствительности нет, это плохо. Но пульс вроде нормальный, схваток нет – уже повезло. Роды нам сейчас вообще ни к чему, хотя срок вполне достаточный. Матвей поманил меня пальцем, и я стала выбираться из машины, но Ира схватила меня ледяными пальцами за запястье:
– Не уходите… пожалуйста…
– Я