Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант). Эдвард Гиббон
чтобы ужасать, порождала ненависть и справедливое желание отомстить. Некоторые из преторианцев, боясь за своих жен и детей, остававшихся в казармах в Альбе, возле Рима, исполнили приговор сената. Максимин, покинутый своей охраной, был зарезан в своей палатке; вместе с ним были убиты его сын (которого он сделал своим соправителем-императором), префект Анулин и главные исполнители его тиранских приказов. Их головы, надетые на копья и пронесенные по лагерю, стали для граждан Аквилеи знаками того, что осада закончилась; аквилейцы широко распахнули ворота города, стали дешево продавать еду голодным солдатам Максимина, и вся армия торжественно объявила о своей верности сенату и народу Рима и законным императорам Максиму и Бальбину. Такова была заслуженная участь грубого дикаря, который, согласно всем описаниям, был лишен любых чувств, свойственных цивилизованным и даже просто человечным людям. Его тело было под стать душе. Максимин был больше восьми футов ростом, о его огромных силе и аппетите рассказывали почти невероятные вещи. Живи он в менее просвещенный век, традиция и поэзия вполне могли бы сделать из него одного из тех чудовищ-великанов, которые постоянно стараются с помощью своей сверхъестественной силы уничтожить человечество.
Легче представить себе, чем описать ту радость, которая охватила весь римский мир по поводу падения тирана, а новость об этом, как пишут, была передана из Аквилеи в Рим за четыре дня. Возвращение Максима было триумфальным шествием, ему навстречу выехали его соправитель и молодой Гордиан III. Три государя въехали в столицу, окруженные послами почти всех городов Италии, и получили в качестве приветствий великолепные дары от благодарных и суеверных подданных. Они были встречены искренними рукоплесканиями сената и народа: и тот и другой убедили себя, что теперь после железного века наступит золотой. Поведение двух императоров отвечало этим ожиданиям. Они лично судили своих подданных, и суровость одного смягчалась милосердием другого. Грабительские налоги, которыми Максимин отяготил право наследования, были отменены или по крайней мере уменьшены. Дисциплина была восстановлена, и с подсказки сената советники императоров ввели в действие много мудрых законов, чтобы воссоздать гражданское общество на развалинах тирании. «Какой награды мы можем ждать за то, что освободили Рим от чудовища?» – спросил Максим в свободную минуту, располагавшую к откровенности. Бальбин ответил не раздумывая: «Любви сената, народа и всего человечества». – «Увы, – возразил его более проницательный соправитель. – Увы! Я боюсь ненависти солдат и гибельных последствий их гнева». Будущее оправдало его опасения не только полностью, а даже больше того.
Вскоре после смерти Максимина Пупиен и Бальбин были убиты преторианцами. После короткого правления Гордиана III империя голосами большинства солдат была отдана Филиппу, «арабу по рождению и, следовательно, разбойнику по роду занятий».
По возвращении