Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант). Эдвард Гиббон
Каракалле бесчисленные свевские полчища в поисках то ли еды, то ли добычи, то ли славы появились на берегах Майна, по соседству с римскими провинциями. Армия, спешно набранная из добровольцев для защиты от свевов, постепенно сплотилась в постоянный большой народ, который, поскольку образовался из очень многих племен, принял имя алеманны, что значило «все люди»; оно говорило сразу о разном происхождении и одинаковой храбрости его носителей. Эту храбрость вскоре ощутили на себе во время множества набегов их новые враги – римляне. Алеманны сражались в основном на конях, но их войско было особенно грозным оттого, что между конными воинами размещались легковооруженные пехотинцы, отобранные из числа самых храбрых и подвижных юношей и путем частых упражнений обученные не отставать от конников во время самого долгого перехода и при самом быстром отступлении.
Этот воинственный германский народ был поражен огромным размахом военных приготовлений Александра Севера; потом алеманны боялись оружия его преемника-варвара, равного им по свирепости и отваге. Но они продолжали стоять у границ империи и этим увеличили всеобщий беспорядок, начавшийся после смерти Деция. Алеманны разорили богатые галльские провинции и первыми развенчали хрупкое величие Италии: многочисленное войско алеманнов прошло через Дунай и Ретийские Альпы на равнины Ломбардии, дошло до далекой Равенны и поставило свои победоносные варварские знамена почти в виду Рима. Это оскорбление и опасность заставили вспыхнуть в душах сенаторов какие-то искры прежней доблести. Оба императора были очень далеко, занятые войнами, – Валериан на Востоке, а Галлиен на Рейне. Римляне могли надеяться лишь на себя и опереться лишь на собственные силы. В этой крайности сенаторы вновь взяли в свои руки оборону республики, вывели навстречу врагу преторианскую гвардию, оставленную в столице в качестве гарнизона, добавили к ней отряды ополчения, сформировав их из самых крепких телом и наиболее охотно шедших на эту службу плебеев. Алеманны, изумленные внезапным появлением перед ними армии, более многочисленной, чем их собственная, вернулись в Германию, нагруженные добычей; невоинственные римляне расценили их отступление как свою победу.
Когда Галлиен узнал, что его столица освобождена от угрозы варваров, мужество сената вызвало у него гораздо больше тревоги, чем восхищения; это же чувство могло когда-нибудь подсказать сенаторам, что они должны спасти общество от тирании так же, как спасли от иноземного вторжения. В своей трусливой неблагодарности он издал для своих подданных указ, запретивший сенаторам не только занимать любые военные должности, но даже приближаться к лагерям легионов. Но его страхи не имели под собой оснований: жившие в роскоши богатые аристократы, спустившись с духовной высоты в прежнее, естественное для них состояние, приняли постыдное отстранение от военной службы как милость; теперь они могли спокойно наслаждаться банями, театром и своими виллами и