Честь горца. Ханна Хауэлл
уклониться от ответа под благовидным предлогом, но потом она решила, что честность – самое лучшее.
– Ги говорил, что вы большой любитель вина и женщин. Он, правда, еще добавил, что не видел вас в таких компаниях в те дни, когда следил за вами.
– Он следил за мной? Неужели?
– Вы узнали нашу тайну. Было бы глупо не присмотреть за вами.
– Вполне откровенно. – Найджел беспокойно дернул повод. Она не требовала объяснений, но ему показалось, что нужно что-нибудь сказать. – Я уехал из Шотландии не из-за того, что хотел убивать англичан. – Он подмигнул ей. – Хотя большинство моих сородичей посчитали бы это уважительной причиной.
– Большинство моих сородичей – тоже. По правде говоря, меня иногда удивляет, как можно одурачить такое количество людей, чтобы они столько лет убивали друг друга.
– О да. Не сомневаюсь, что все это еще долго будет продолжаться и после того, как мы превратимся в прах. У меня на родине творится примерно то же самое, но я здесь по другой причине.
– Вы не обязаны ничего объяснять мне, сэр Мюррей, – негромко сказала она, почувствовав, как ему неловко и как не хочется откровенничать.
– Все равно я должен кое-что рассказать. Вы с Ги доверили мне свои жизни. Это было умное решение. Признаюсь, я много пил, когда не надо было сражаться. И конечно, искал общества женщин чаще, чем того требует благоразумие. Временами эта жажда вообще превращалась в сумасшествие. Баталии, выпивка и, с сожалением должен признаться, женщины – все требовалось для одной-единственной цели.
– Забыться? – Как раз это Жизель могла легко понять.
Найджел вздохнул и кивнул:
– Да, это самое печальное. Я провел, нет, потерял целых семь лет моей жизни в попытке забыть. Мое единственное оправдание в том, что я ни разу не замарал честь моего клана в бою. Я мог не всегда сражаться за высокие цели, но всегда бился умело, честно и правильно выбирал поле боя.
– Это уже много, сэр Мюррей. – Жизель отчаянно хотелось спросить, о чем ему так хотелось забыть. Но ей не казалось правильным давить на него, добиваясь правды, раз он не говорил с ней открыто. – Удалось забыть? – только это она и осмелилась спросить. – Если вам почему-то больно или опасно возвращаться домой, мы можем найти другое безопасное место.
– Нет, в этой стране для вас не найдется безопасного места, а мне известна лишь эта страна и Шотландия. Когда я увидел вас с Ги там, на берегу, я как раз решил, что пришло время вернуться. Я очнулся, лежа в грязи, и не мог вспомнить, как там оказался. Тут мне и открылась вся бессмысленность моей жизни и то, что нужно бросать эту воюющую страну и возвращаться домой. – Он перехватил ее взгляд и робко улыбнулся. – Не бойтесь. Я не принадлежу к отверженным. Я не собираюсь спасать вас от ваших врагов, чтобы подставить под удар моих.
Жизель улыбнулась в ответ и недовольно вздохнула про себя, когда он снова сосредоточился на едва заметной, почти неезженной тропе, по которой они передвигались. Он не собирался ничего рассказывать ни про то, почему уехал из