Плоть и кровь. Майкл Каннингем
находится Коста-Рика, пап? – вдруг спросил он.
– Что?
– Коста-Рика. Страна такая. Ты знаешь, где она?
– Причем тут Коста-Рика?
– Просто я забыл, где она, – сказал Билли. – К северу от Панамы или к югу?
Константин отмахнулся от него.
– Иди, – сказал он. – Доучивай свои уроки.
– Ладно, – отозвался Билли.
Он взглянул на Мэри, и та отвела глаза в сторону с таким откровенно заговорщицким видом, что у Константина перехватило дыхание. Похоже, они строят общие козни, делятся соображениями о его недостатках. Билли глотнул коки и пошел к двери. Походка у него была аккуратненькая, девчоночья. Наверное, он может встать на носочки да так и стоять, не качаясь.
– Послушай, мистер, – сказал ему в спину Константин. – Мне не нравится твое поведение.
– Оставь его, Кон, – сказала Мэри. – Поднимайся наверх, Билли.
Билли обернулся. Лицо его было искажено чувством, назвать которое Константин не взялся бы. Может быть, бешенством. Может быть, страхом.
– Как называется столица Северной Дакоты, пап? – спросил Билли.
– Ты что мне хочешь сказать? О чем ты говоришь?
– Кон, – произнесла Мэри. Опасливое предчувствие, прозвучавшее в ее голосе, лишь сильнее распалило Константина.
– А сколько будет семью девять? – спросил Билли. – И как пишется слово “рифма”?
– Предупреждаю тебя, мистер. Какого дьявола ты о себе возомнил?
– Я – умный мальчик, – ответил Билли. – Ты сам так сказал.
– Ну так и убирайся отсюда. Считаю до трех, и чтоб духу твоего здесь не было. Раз.
Билли вышел из кухни. Константин увидел облегчение на лице Мэри. Она держала в руке список.
– Два, три, – досчитал Константин.
И повернулся к стойке, чтобы переложить наконец еду на тарелку. Он уже подцепил вилкой отбивную, когда с лестницы донесся голос Билли:
– Столица Северной Дакоты – Бисмарк.
Константин выскочил из кухни и взлетел, перескакивая через ступеньки, по лестнице. Билли он настиг на верхней площадке. Мэри что-то вопила за его спиной, совсем рядом, но крики эти только распаляли Константина. Он схватил Билли за костлявые руки, оторвал его от ковра.
– Что ты сказал? – спросил Константин и сам услышал придушенную мощь своего голоса. Билли смотрел ему в глаза с непроницаемой непреклонностью.
– Семью девять – шестьдесят три, – сообщил он.
Ударив его, Константин почувствовал, что уничтожает слабость своего дома, его уязвимое место. Прижигает рану. Тыл его ладони врезался в челюсть Билли, проехался по зубам – очистительный ожог. Откуда-то издали доносились крики Мэри. Голова Билли дернулась назад, и Константин ударил снова, на этот раз, пятой ладони, ударил сильно и точно, как молоток, загоняющий гвоздь в сосновую доску. Когда он отпустил руки сына, Билли обрушился на ковер и скатился по нескольким ступеням – к Мэри, сразу прижавшей его к груди. Она кричала и плакала. Слов Константин не различал. Он обернулся и увидел Зои, стоявшую