О бесстыдницы, о недотроги! (сонеты, рондели, баллады). Вадим Степанцов
зачем в моих палатах
ты до утра не осталась?!
Жар души давно растрачен,
затянулись очи льдом,
мой живот похож на мячик,
ты шевелишься с трудом…
Наш альков теперь – могила,
там споем, что недопето…
Ольга, Ольга, друг мой милый,
что же это, что же это?
Nadine
Nadine, Nadine! Зачем вы так прекрасны!
Зачем вы так безжалостны, Nadine!
Зачем, зачем мольбы мои напрасны?!
Зачем я спать ложусь всегда один?
Зачем меня преследует всечасно
улыбка ваша, ваш хрустальный смех?
Зачем я вас преследую напрасно
без всяческой надежды на успех?
Зачем я вас лорнирую в балете,
когда заезжий вертопрах-танцор,
выписывая яти и мыслете,
на вашу ложу устремляет взор?
Зачем, преисполняясь думой сладкой,
я в вашей спальне мысленно стою
и, гладя ваши волосы украдкой,
шепчу тихонько: «Баюшки-баю»?
Зачем потом, сорвав с себя одежды,
я упиваюсь вами, mon amour?..
Увы, я не согрет теплом надежды.
(Простите за невольный каламбур.)
Надежда, Надя, Наденька, Надюша!
Зачем я в вас так пламенно влюблен?
Мне, верно, черт ступил копытом в душу,
но что ж с ее покупкой медлит он?
Вечор, перемахнув через ограду
и обойдя по флангу ваш palais,
увидел я, что видеть бы не надо:
ваш голый торс, простертый по земле,
над ним склонясь, слюнявил ваши груди
одутловатый, хмурый господин,
он извивался, словно червь на блюде…
О, как вы неразборчивы, Nadine!
Любить иных – приятное занятье,
любить других – тяжелый крест, Nadine,
но полюбить акулу в модном платье
способен, видно, только я один.
Аэлита
Никто не забыт и ничто не забыто!
И пусть моей жизни исчерпан лимит,
все так же люблю я тебя, Аэлита,
ярчайший цветок среди всех Аэлит.
Порою, с постели вскочив среди ночи,
я в памяти вновь воскрешаю твой взгляд,
и вновь твои жгучие сладкие очи
о тайнах любви до утра говорят.
Я силюсь обнять твои хрупкие плечи,
я воздух хватаю дрожащей рукой…
Я старый и нервный – а это не лечат,
лишь смерть мне подарит желанный покой,
Какими ты тропами нынче гуляешь,
в каких перелесках срываешь цветы?
Наверное, внуков румяных ласкаешь?
Иль в ангельском хоре солируешь ты?
Зачем же ты мучишь меня, марсианка?!
Зачем мое сердце терзаешь опять?
Зачем ты с упорством немецкого танка
его продолжаешь крушить и ломать?
Зачем твое имя звучит «Аэлита»,
зачем оно сводит поэта с ума?
Никто не забыт и ничто не забыто.
Зима. Аэлита. Россия. Зима.
Фейерверк и другие пиесы
Иммортель
Под