Сотрудник гестапо. Генрих Гофман
Раскинул мозгами. И согласился служить у них. Даром, что ли, немецким владею?
– Теперь не сожалеете?
– А чего сожалеть? Ихняя верх взяла. А вы как считаете?!
– Кто его знает, как дальше сложится. Поживем – увидим. Однако, потерявши голову, по волосам не плачут. Oбpaтного пути у нас с вами нет.
– И то правда, – глухо отозвался Алекс.
– Скажите, а что представляет собой ваш шеф?
– Дылда? – многозначительно произнес Алекс. – Это, насколько я понял, отныне и ваш шеф.
– Да-да! Конечно. Только почему дылда?
– За длинный рост солдаты его так прозвали. Ну и к подчиненным это перекинулось. Между собой мы его тоже так зовем…
За окном послышался громкий незлобный лай.
– Вон с любимым псом развлекается. Засиделась собака, пока его не было. А другим не разрешает подходить к ней. Да и возьмется ли кто?! Она у него, словно бешеная, на людей кидается. Только его и слушает.
– Так что он за человек? – повторил свой вопрос Дубровский.
– Обыкновенный немец. До войны, говорят, был сотрудником криминальной полиции в Берлине. Член партии национал-социалистов. Никому, кроме фюрера и своей собаки, не доверяет. Любит он этого пса, а еще пуще – баб. В одной Кадиевке больше десятка девок перепортил.
– А с подчиненными как?
– Поживете, поработаете – сами увидите. Если старание проявите – приживетесь, а нет – в лагерь может отправить.
– Придется постараться.
– А здесь работа не деликатная – руки кровью марать придется.
Дубровский насторожился.
– Что вы имеете в виду?
– Не прикидывайтесь. Не с девками же он с вашей помощью беседовать собирается. С ними он сам общий язык находит. В этом деле руки красноречивее слов бывают. А вот на допросах… Там не только языком, мускулами тоже работать надо, – многозначительно произнес Потемкин и после недолгой паузы добавил: – А люди кричат, да что там говорить, некоторые просто воют от боли.
– А если я откажусь?
– Попробуй откажись. Значит, кишка тонка. Такие Рунцхаймеру не нужны. Здесь таких не держат.
В сенях послышался топот, в дверь постучали.
Потемкин поднялся с кровати, крикнул, чтобы входили, и, подойдя к лампе, прибавил света. В дверях показался пожилой немецкий солдат. Переводя взгляд с Потемкина на Дубровского, он несколько замешкался, но потом решился и доложил Потемкину, что кровать и постель доставлены.
– Хорошо, побыстрее заносите в комнату! – распорядился тот. – Но сначала передвиньте этот шкаф.
Дубровский встал, шагнул к шкафу, намереваясь помочь, но Потемкин жестом остановил его:
– Нет-нет! Не надо. Сами справятся.
Солдат приоткрыл дверь, окликнул второго. Вдвоем они передвинули шкаф, внесли кровать и, поставив ее у стены, аккуратно застелили постель на соломенном тюфяке.
– Спасибо! – поблагодарил их Дубровский.
– Пожалуйста! Пожалуйста! – вразнобой ответили они, удаляясь из комнаты.
Когда