Судья. Андрей Константинов
Вы уж извините, Сергей Александрович, но мне было велено, если только появитесь – позвонить…
– Так… – Челищев начал одеваться, покачивая головой. К встрече с Катей он не был готов, оттого занервничал и разозлился. Карина как-то по-детски шмыгнула носом.
– Сережа, не сердись. Я ведь человек подневольный.
Катерина ворвалась в массажный кабинет, как тайфун, цунами и ураган, вместе взятые.
– Ты… Ты позвонить мог?! Ты мог хотя бы позвонить?! Какая же ты скотина!
Сергей не успел даже рта открыть, как Катя подскочила к нему и с размаху влепила звонкую пощечину.
Сергей остолбенел. Чего-чего, а вот таких семейных разборок он совсем не ожидал.
– Ты что делаешь-то, Катя! – попытался было урезонить ее Челищев, но Катерина, судя по всему, вошла в раж – вторая пощечина обещала быть не последней, если бы Сергей не перехватил запястья Катиных рук.
– Ты что?! Что вы все меня по голове-то бьете?! Я вам что – груша боксерская?! Тоже мне, макивару нашли…
– Пусти, пусти меня, скотина безмозглая! – Катя шипела и вырывалась, как взбесившаяся кошка; опасаясь, что она начнет пинаться, Сергей развернулся к ней левым бедром.
Карина стояла у двери с приоткрытым от удивления ртом.
– Катя, успокойся, люди же смотрят!
– Вон! – рявкнула Катерина, обернувшись на Карину. Та, скрывая усмешку, скользнула за дверь.
– Я вам сейчас кофеечку приготовлю…
– Вон! – Карина исчезла, а у Кати, видимо, энергетический выброс закончился, она обмякла в руках Сергея и заплакала. – Господи, какая же я дура!
У Челищева екнуло сердце, он хотел было обнять Катерину, прижать к груди, поцеловать мокрые глаза, но всплыли в памяти голос Гургена и безвольная, окровавленная фигура Винта. Сергей почувствовал, как давит на правом запястье браслет отцовских «Сейко»… Он перевел дыхание и усадил Катю на белый пластиковый табурет.
– Какая же я дура, – повторяла Катерина с упорством испорченного граммофона.
Сергей вздохнул:
– Катя, прости меня… Я… Ты же уже знаешь все… Эта история с Гусем доконала, нервы сдали совсем, я с катушек и поехал. Словно затмение нашло какое-то…
Он чувствовал, что слова получаются какими-то фальшивыми, но, видимо, даже такие оправдания Катерине были нужны.
– Но позвонить-то можно было? Я ведь… Я ведь чуть с ума не сошла… Сереженька… Как же ты мог…
Она обхватила Сергея руками за бедра и прижалась лицом к его животу.
В животе у него стало пусто и холодно, как при полете вниз с «Американских горок». «А как же ты могла: знать, что моих родителей убивать собираются, – и молчать?!» – чуть было не выкрикнул ей в затылок Сергей, но лишь закашлялся – язык почему-то отказывался повернуться, а в следующее мгновение он уже взял себя в руки.
– Прости меня, Катюшка, больше такое не повторится… Я обещаю…
Она судорожно вздохнула-всхлипнула и посмотрела на него:
– Горе ты мое луковое… Я… Да что там говорить… Мне два дня уже как в Сибири быть надо –