Кудряшка. Кира Грозная
да, – спохватился тот. – На днях в баре с мужиком повздорил. Я ему объясняю: «Тебе извиниться следует, чудак на букву „м“…»
– А что он сделал? – поинтересовалась я.
Из угла неприязненно сопел Алексей.
– Да это неважно… А вот то, что он начал орать: «Я – семёра!» – его и сгубило!
– А что такое «семёра»? – спросила я.
– Управление ГУВД по спецмероприятиям, – объяснила Галка. Видя, что мне это ни о чём не говорит, Алексей пренебрежительно фыркнул и налил себе водки.
– Ну, те, которые нас типа курируют… Но я на эти понты ложил, ты же понимаешь. Я ему в ответ спокойно так: «Ах, ты – семёра? А я – валет!» И давай его воспитывать…
– Ой, – вмешалась Галка, – нашёл, чем хвастаться! Хоть бы помолчал…
– Он на четвереньках выбегает на улицу, – продолжал Гришка, не обращая на Галку внимания. – Я не спеша иду за ним. Он врывается в отдел милиции. Я – следом.
Дежурный только головой крутит: туда-сюда. Он с пола показывает ксиву, вползает в «обезьянник», за решётку, и кричит: «Закройте меня!»
И Гришка расхохотался.
– Ну, рассказывай дальше, – взъерепенилась Галка. – Расскажи, как вы, дураки, полночи в этой клетке просидели!
Я покосилась на Алексея. Тот пустым взглядом смотрел на экран. Потом вдруг схватил пульт и выключил Рокко Сиффреди.
– А как вы встретили Новый год? – спросила Галка, героически решив всё-таки превратить это безобразие в «светский вечер».
– Как, как… Да никак!
Новый, 2003 год мы встретили без электричества, зато с семейным скандалом. Лёшка, хорошо отметивший праздник в коллективе (и по этой причине, как обычно, злой), полез в подвал чинить пробки и наткнулся на свору собак. Замёрзший, с порванной штаниной, зато протрезвевший, он вернулся домой. И мы, так и не дозвонившись до аварийной службы, в одиннадцатом часу бурно помирились и легли спать. Лазаревы звали «посидеть при свечах», но уже ничего не хотелось…
Поскольку я боюсь темноты, свет в нашем коридоре никогда не гаснет. Тем непривычнее было засыпать на Новый год в кромешной темноте, под стуки и стенания мужика, застрявшего в лифте на нашем этаже.
Зато в третьем часу ночи свет зажёгся везде! Заплакали разбуженные дети, зачертыхался Алексей. Наступил новый год.
– А у нас полдома вырубило, – подхватил Гришка, – но сосед-умелец присоединил провода к патрону лампочки на лестнице, и мы смотрели телевизор! В этом году ведь полгорода без лепестричества оставили, потому что телебашню, как новогоднюю ёлочку, огнями нарядили. Интересно, откуда Гришка знает, в чём причина отключения электроэнергии?
– А где мой тёзка? – вдруг вспомнил Гришка, оглянувшись на дверь детской. – Можно с ним поздороваться?
– Не надо, Гришка, – ответила я. – Спит и пусть спит.
Алексей угрюмо сопел. Я вдруг заметила, что кончик носа у него – набрякший и красный, в лучших традициях запойных пьяниц. Плохой признак!
– Эй, а где водка? – вопросил вдруг Гришка. И привстал, осматривая стол.
Оказывается, пока мы тут болтали, Алексей всё выпил.
– Хочешь