Кудряшка. Кира Грозная
юности набирает скорость, события мелькают смазанными дорожными картинками. Я не знала такой скорости, я была не готова к ней. На меня набросились страхи. Закружили хищными птицами над заблудившимся путником. Не сказать – стервятниками над падалью. Я узнавала их при первом приближении. Удушливый, вязкий страх темноты. Головокружительный, звенящий страх высоты. И – король фобий – липкий, тошнотворный страх смерти.
В отрочестве я пыталась преодолевать свои страхи. Вместе с приятелями, стоявшими на учёте в детской комнате милиции, прицеплялась к товарным поездам, забиралась по пожарной лестнице на крыши и, обмирая, смотрела вниз, на неухоженные дворы восьмидесятых. Карабкалась на деревья, стараясь не замечать, как прогибаются и трещат подо мной ненадёжные, тонкие ветки.
Теперь каждую ночь снились и эти дворы – вид сверху, и ломкие ветки, предательски потрескивающие, и безупречно гладкий рельс, стремительно бегущий рядом с моим повисшим на подножке тельцем… А когда я поднималась на последний этаж гипермаркета, ноги дрожали и становились ватными, а руки судорожно вцеплялись в поручни.
Всё осложнилось тем, что в начале зимы ко мне попала старая, затрёпанная книга Рэя Брэдбери. Я любила старые книги, и эту принесла с помойки. Казалось, Рэй Брэдбери был мною зачитан в детстве… но только казалось. Это была книга не о путешествиях на Марс и не об антиутопических мирах будущего. Это была настоящая, сильная проза, наполненная мрачной энергетикой, мистикой (не случайно прабабку писателя сожгли, как салемскую ведьму) и философией смерти.
Особенно меня потряс рассказ «Коса», герой которого косит пшеницу в огромном поле необыкновенной косой, приводя в исполнение приговор обречённым на смерть людям. Наткнувшись на колоски своих жены и детей, он пытается схитрить и обходит их стороной. В тот же день сгорает их дом. Вернувшись с поля, он находит своих среди пепелища – не мертвы, не живы… Они просто ждут, когда он выполнит работу… и он идет её выполнять. Дымят печи концлагерей, бомбы падают на города, разбиваются самолёты. А он всё косит и косит.
Вот бы научиться так писать!
…Странные фантазии и видения одолевали в самых обыденных ситуациях и местах. Например, на эскалаторе. Куда едет встречный поток пассажиров? Зачем движущаяся лента тащит их под землю? На фарш! А они едут, спокойные, ни о чём не подозревая. А то вдруг мерещилось, что люди спускаются под землю в гробах, с безмятежными выражениями на землистых лицах.
Я чувствовала недоумение, почти презрение к этим людям; хотелось кричать: вы же знаете, что умрёте! Почему не вопите от страха, не катаетесь по земле? Почему все тратят жизнь на ерунду и никто не изобретает эликсир бессмертия?
Однажды, не удержавшись, я поделилась своими «озарениями» с соседкой Линкой Лазаревой. Пожав плечами, Линка сказала, что она относится к смерти «философски». Кажется, её удивила моя глупость. Однако то была не глупость, просто Линка была здорова, а я – нет.
За два месяца я дошла до истощения, не могла спать и есть. А когда склонялась над детскими кроватками, с