Аттила. Предводитель гуннов. Эдвард Хаттон
цивилизации, торжеству грубой силы над законом.
Глава 4
Посольство империи при дворе Аттилы
Свидетелем въезда Аттилы в его столицу был Приск. С наивным тщанием, которое явно свидетельствовало о его любопытстве и наблюдательности, он описал все подробности. Гунна встретила процессия девушек в белом, которые, окутанные длинными льняными покрывалами, выступали группами по семь человек, распевая свои песни. Их с обеих сторон сопровождали солидные матроны. Так они прошли ко дворцу, расположенному за домом главного министра Онегезия, где жена фаворита в окружении слуг и рабов ждала властителя, чтобы вручить ему чашу с вином, которую он великодушно согласился принять из ее рук. Четверо могучих гуннов подняли серебряный поднос с яствами, тоже предназначенными для вождя, и он отведал их, не слезая с коня. Затем он проследовал к себе. Максимину пришлось разбить свой лагерь между домом Онегезия и дворцом. Это обширное строение господствовало над всем городом – хотя его можно было назвать и деревней – и заметно выделялось за счет своих высоких башен. Вокруг дворца было обширное отгороженное пространство, в пределах которого стояло много домов, принадлежащих вождю, его женам и детям. Всё, и ограда, и дома, было из дерева, отполированного и украшенного резьбой. Гарем был более скромным строением по сравнению с дворцом и не имел башен, но все его стены тоже были украшены резьбой. Недалеко от резиденции вождя стоял дом Онегезия, той же конструкции, но не такой большой и красивый. Рядом министр поставил интересную пристройку из камня – баню на римский манер. Выяснилось, что при разгроме Сирмиума в плен попал архитектор и Онегезий заставил его построить настоящую римскую «балнеа», что пленник и сделал с наивозможной поспешностью, надеясь, что обретет свободу. Камень доставляли из Паннонии, и он тут же шел в дело, но, когда строитель попросил дать ему свободу, Онегезий, убедившись, что никто из гуннов не понимает смысла этого строения, назначил его «балнеатором», и несчастному архитектору пришлось обслуживать баню, которую он сам и построил.
Когда Аттила вместе с императорскими посольствами появился в столице, Онегезий только что вернулся из важной поездки. Ему было поручено завершить завоевательный поход и по возвращении немедленно присоединиться к вождю, так что в первый день он не принял Максимина. Посол был полон беспокойства, с трудом сдерживал нетерпение и на следующий день с самого утра послал Приска с подарками ждать министра. Посланник обнаружил ворота закрытыми, при них никого не было, и, ожидая около дома пробуждения его обитателей, он, чтобы согреться в рассветном холодке, прохаживался вдоль него. Внезапно кто-то его приветствовал греческим обращением «Хайре!». «Привет!» – ответил он, как мы сказали бы «С добрым утром», удивившись цивилизованному языку в гуще варваров. Далее последовал один из самых интересных разговоров, о которых только есть записи. В нем шла речь о сравнении цивилизации и варварства, что в то время занимало