Осада и оборона крепостей. Двадцать два столетия осадного вооружения. Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк
с толпами беженцев и указали каждому племени место, которое было ему отведено. То ли из-за усталости, то ли из-за ощущения опасности толпа подчинилась, и к середине дня в лагере исчезли признаки беспорядка, которые проявлялись прошлым вечером. Вокруг навесов, которых не хватало для такого количества семей, можно было увидеть мужчин, мастеривших жилища из веток. Более крупные животные были привязаны к шестам и паслись на траве, которая была не столь затоптана; овец загнали в загоны, а женщины готовили дневную еду; в каждом уголке бегали дети и, казалось, радовались этой новой жизни. Что касается воинов, они молча следили за окрестностями с крепостного вала и с башен.
Наутро долина была окутана густым туманом, повсюду были видны верхушки холмов, возвышавшихся над пеленой тумана; на их хребтах не было признаков врагов, а из белого пара, спрятавшего долину, не раздавалось ни звука. Может быть, враг отошел? Может, это была ложная тревога?
Из лагеря едва можно было разглядеть течение реки под плотным облаком тумана, который накрыл ее. К концу первой четверти дня Сигильд отправил отряд из ста человек с приказом осмотреть мост и берега реки и ручья. Если враги не появятся, отряду следовало спуститься вниз по ручью и разведать местность к северу; воины должны были избегать столкновений с врагом. Десять бойцов должны были остаться на мосту, чтобы собрать хворост и поджечь его в тот момент, когда они завидят в долине врага. Постепенно туман рассеялся, и к полудню солнце уже светило во всю мочь на всем протяжении долины. Ничто не нарушало тишину, воздух был спокоен, а вдали было видно, как пасся скот, которого забыли угнать с собой. Многим из беженцев захотелось покинуть лагерь и вернуться в свои дома, чтобы там и остаться, или захватить с собой предметы, которые они не смогли ранее унести. Сигильд удвоил посты на входах с приказом никого не выпускать. Он ходил от одного человека к другому, стараясь объяснить людям, что враг совсем не собирается уходить, а только дожидается случая, чтобы захватить тех беспечных, кто попытается вернуться к себе домой. «Они спрятались в засаде, – убеждал он. – Они надеются, что вы ослабите бдительность и станете их добычей без борьбы; хоть они и жаждут вашего имущества, но еще больше они хотят завладеть вами самими; враги уведут вас, ваших жен и ваших детей, чтобы продать как рабов другим народам – там, за горами». Несмотря на это предупреждение, много народу побрело к местам выхода из лагеря, и вооруженным охранникам пришлось усердно поработать, чтобы оттеснить эту толпу назад, когда к восточному входу подъехали пятьдесят воинов, посланных Сигильдом на разведку. Они были покрыты грязью и потом. На расспросы Бренна они ответили, что были примерно в трех тысячах шагов от лагеря к северу в лесах и, хотя передвигались осторожно, все же внезапно оказались окруженными врагами; своим бегством они обязаны лишь хорошему знанию местности и что они убежали, бросившись в узкий овраг, заросший кустарником и сгнившими стволами деревьев, который привел их к ручью