Псы Вавилона. Алексей Атеев
во сне губами. Шахов поднялся и стал одеваться. Потом он достал из портфеля коробку «Кузбасса», задымил папиросой, хотя вообще-то курил крайне редко. Ему нужно было обдумать случившееся. Он так и не переспал с ней, хотя чувствовал, что сию минуту может без труда сделать это. Вот только стоит ли? Сейчас она доступна, вот только в доступности этой есть нечто… – он мысленно подбирал подходящее слово, – нечто блядское. И если раньше он лишь стремился насытить голодную плоть, то теперь ситуация стала иной. И не любви ему нужно, а просто чтоб его не боялись. Этого вполне достаточно.
Он встал с кресла и пошел будить девушку. Она вскинулась, видимо, в первую секунду не поняв, где находится.
– Одевайся. – сказал он. – Пора идти.
Пока Аня шуршала одеждой, Шахов вновь, как и до ее прихода, уткнулся в газету и до конца прочитал статейку о несознательных гражданах, спекулирующих на колхозном рынке обувью и мануфактурой. Она кашлянула, Шахов поднял глаза.
– И как же дальше?
– Ты о чем?
– О себе… и вас.
– Вот что… – Он взял со стола листки, повертел их, потом изорвал в мелкие клочки, бросил в пепельницу и поджег. – Вот что… Я больше не требую от тебя доносить на этого Джоника, но в отношении самого американца ничего тебе не обещаю. Лично мне он подозрителен, и по нему проводится оперативная работа. А что касается тебя…
– У нас как будто ничего не было, – перебила она Шахова.
– А ты хотела, чтобы было?
Она пожала плечами:
– Голова болит…
– Так хотела или нет?
Вместо ответа девушка почти бегом выскочила за дверь. Шахов для конспирации посидел еще минут пятнадцать, потом сунул пустую бутылку и початую коробку конфет в портфель и тоже покинул номер.
ГЛАВА 4
В Соцгороде имелось несколько кладбищ. Ближайшее к Шанхаю находилось километрах в трех правее него. Туда и направилась скромная похоронная процессия, состоявшая из родственников Вани и немногочисленных соседей. Под катафалк приспособили телегу, которую тащила тощая соловая кляча. Повозку и лошадь выделил конный парк.
На телеге стоял небольшой гробик из струганых досок, крышка лежала рядом. При каждом толчке на многочисленных кочках гроб подскакивал а вместе с ним подскакивало и тело мальчика, и создавалось впечатление: Ваня сейчас встанет из гроба и спрыгнет с телеги. Так, во всяком случае, казалось Пантюхе. Отец пару раз сделал замечания коновозчику, чтобы вез поаккуратнее, но тот только вяло кивнул головой, украшенной унылыми усами.
По случаю похорон семейство, да и остальные присутствующие принарядились. Кочегар был облачен в длинный черный пиджак, похожий на сюртук, жена в строгом платье до пят повязала голову темным платком. К рубашке апаш соседа-машиниста была приколота траурная ленточка. Дети шли маленькой плотной группкой с серьезным выражением на отмытых лицах. Ничего толком не соображающая сестра Пантюхи и Вани, только сегодня приехавшая из пионерского лагеря, вертела во все стороны головой, словно не веря