Лето по Даниилу Андреевичу // Сад запертый. Ксения Венглинская
у меня желание исполнилось, – говорит голландская Таня. – Чтобы день рождения, а баб и мужиков поровну, – поясняет и хлопает водки. И стаканчик комкает в пакет. Водка кончилась. Либо заканчивать, либо идти за добавкой.
Он так и торчит на конюшне без дела, начальство о нем будто забыло. По вечерам уезжает по шоссе на юго-запад: жить ему разрешили дома. Новости узнает из интернета; федеральные телеканалы передают шапкозакидательные репортажи о прогрессивном эксперименте по борьбе с преступностью, коррупцией, терроризмом и чуть ли не врагом рода человеческого в отдельно взятой имперской провинции. В помощь городской милиции придана гвардейская часть. Лучшие из вчерашних студентов, вместо того чтобы ехать в Хабаровск, получили шанс послужить родине на местах. Региональный днем рассказывает об улучшившейся ситуации на дорогах, ночью показывают пейзажи, города и туристические веси под вкрадчивый лаунж – новую музыку толстых мужчин и невесомых женщин. Еще – репортажи с бесконечных вечеринок. В сети царит атмосфера интеллектуальной истерики – аналитики наперебой строят прогнозы, на форумах – нескончаемый упоенный визг. Все с воодушевлением ожидают введения цензуры и напоследок отрываются изо всех сил. Как же – наверху в кои-то веки оценили; как плохие новости – тоже новости, так и неблагожелательное внимание льстит. Ночью перед монитором Ворон чувствует себя на аттракционе русские горки – и страшно, и увлекательно, и подташнивает. Он ведь историк, а тут такой прецедент – интересно. Незадолго до полуночи Данька захлопывает ноутбук, вынимает заложенную между книжными страницами заначку и отправляется ловить маршрутку.
– А мне Борис денег дал, – задумчиво сказала она, – хочешь, возьми…
– Много? – оживилась Ларка. – Я же говорю, конкретный мужик! Да убери ты, с ума сошла! Это тебе грев, как подруге Мишкиной, у них так положено.
Алька разжала ладонь, и мятые баксы упали на пол.
– Пойду я, Лар.
– Да что ты, посиди еще! А может, в город съездим, пиццу съедим где-нибудь? Ну как хочешь. Только ты это… про Каркушу не говори никому!
– А если его ищет кто-то?
– Ищут – поищут, да не найдут, был да сплыл, как мамонтенок на льдине. Ты не думай, мне его тоже жалко по-своему, просто нехер ему было в полицаи идти, хотя столько дров наломать за пару месяцев – это, конечно, тоже талант нужен… Деньги-то забери! Во чумовая. Ладно, нам тоже пригодятся. Да, Барсик? (гладит кота)
Алька бежала по Зорге в сторону Десантников, ветер гудел в опорах ЛЭП; кажется, уже и не бежала, а попросту летела вместе с ним прямо на высоковольтные провода, и они не задевали ее, просто проходили сквозь электрическими разрядами, тугими волнами разрывая материю на все более легкие лохмотья, и в этих клочках тонули и проблески неба, и бледное солнце конца зимы. Странно, но вместе с ужасом я чувствовала род захлебывающегося восторга от того, что твоя жизнь улетела в бескрайнюю тьму и холод будто от моего касания – ведь ты же знал, все знал уже в ту ночь, но