Лето по Даниилу Андреевичу // Сад запертый. Ксения Венглинская
но ассоциируется она с Никитой Хрущевым, который и приходит к власти… – Каркуша вертит ручку проектора; на экране появляется следующий слайд – вестибюль метро во всем сверкающем великолепии – …То есть возглавляет партийный аппарат в январе 55-го года. В последние два года из проекта метрополитена убирают большинство запланированных сталинских монументов. Итак, мы видим, как история преломляется в отдельно взятом объекте материальной культуры… По первоначальному проекту все колонны станции «Автово» должны были быть облицованы литым граненым стеклом. При Хрущеве от этого отказываются, в итоге мы видим, что часть колонн выглядит уже попроще…
– Напоминает Древний Египет, – подает голос эрудированная Лариска.
– Да, культура сталинской эпохи была обращена куда угодно, но только не в повседневность. В этом смысле она представляла собой крайнюю форму идеализма, что, кстати, роднит ее с нацистским проектом. Миф о великой Германии, миф о нерушимом Союзе.
– Россия, великая наша держава! – Алька Смирнова глумливо воет с места.
– Я что, должен встать? – интересуется Ворон. – Дети, я ни в коем случае не хочу окорачивать в вас такое естественное чувство, как патриотизм. Но вы должны осознавать, что в наше время для того, чтобы генерировать миф, вовсе не обязательно строить подземные города и рассылать полстраны по «беломорканалам». Достаточно запустить несколько циклов пафосных передач по центральному ТВ, и люди в маленьких уральских городках будут работать на заводах за тысячу рублей в месяц и гордиться своей великой отчизной.
– А что там за краля в военной форме? На первом слайде? – лукаво спрашивает Миша. – Небось, тоже воевала против великой Германии?
– Это не краля, – с вызовом говорит Каркуша. – Это моя бабушка, лейтенант ПВО.
– Ничего бабушка, – одобряет Мкртчян.
– Продолжим, – строго говорит Даниил Андреевич. Он не может решить, конкретизировать про бабушку или же начинать сердиться.
Со своего первого полноценного урока Данька выходит весь в поту. Его трясет. Он быстро и путано объясняет что-то увязавшемуся за ним Саше Димитриади; улыбается Лариске, которая смотрит на него с мягкой иронией (или ему показалось?). В учительской после седьмого урока пусто – тетки-преподавательницы разбежались по магазинам и домой. Он открывает форточку и пытается вспомнить, зачем, собственно, здесь оказался. Не иначе, спастись от внимания своих десятиклассников. Данька опирается о подоконник, дышит в форточку и улыбается: теперь они хотят слайды, хотят фильм. Ладно, до четверга есть время, будет им фильм. Получилось, елки. Получилось. Ура.
В коридоре уже темно, проемы огромных окон синие-синие, с оранжевыми подсолнухами фонарей вдалеке. Холодная осень через стекло кажется полотном Ван Гога.
Капитан Петрович бодро чешет по коридору Управления, старый паркет вибрирует под его шагами и прогибается.
– Значит,