Монологи и диалоги о постмодерне и постмодернизме. С. А. Барков
(или является принципиально частичным) – оно есть лишь промежуточная интерпретация истины, за которой последуют ее новые интерпретации, вероятно, более адекватные. По К. Попперу, хотя наука и «принципиально погрешима», но она, тем не менее, дает основания оценивать теории с точки зрения их близости к истине.
Один из наиболее радикальных взглядов на познаваемость мира, вернее, на его непознаваемость, принадлежит Ж.-Ф. Лиотару, по мнению которого, социальная жизнь, включая научную – это совокупность дискурсов, являющихся социально обусловленными речевыми практиками. По форме дискурсы представляют собой гетерогенные языковые игры, правила которых различны для различных языковых ситуаций и в результате перекодировок и взаимных провокаций постоянно изменяются. Поскольку дискурсы не подчиняются никакому «метапредписанию», научный дискурс направлен не на поиск и нахождение консенсуса (аналога истины), а на спор различных точек зрения. Локальный консенсус в принципе возможен, но только как определенный момент дискурса вследствие временного согласия носителей точек зрения относительно правил, по которым производится знание. Результатом научного дискурса являются паралогия (заблуждение), а также – и это главное – новые точки зрения[44].
По мнению постмодернистов, все, в буквальном смысле этого слова, течет и постоянно изменяется, поэтому однозначность, монизм и статика для них неприемлемы, а определение понятий непродуктивно. Тем не менее, попытаемся дать некую объединяющую интерпретацию весьма различных пониманий дискурса, текста и нарратива. Дискурс можно обозначить как речевую деятельность по воспроизводству текстов – речевых актов и собственно текстов, – отражающих систему понятий, существующую в определенной сфере, социокультурный контекст (ценности, верования, представления, эмоциональные оценки) и практический жизненный опыт.
Таким образом, дискурс есть способ представления реальности, метод изложения, то, как воспроизводится и воспринимается текст (Р. Барт). Следуя логике Ю. Лотмана, все тексты можно разделить на статические и динамические. Статические тексты, такие как молитвы или статьи в справочнике, не имеют сюжета, динамические – имеют его. Динамические тексты иначе именуются нарративами – историями, повествованиями, рассказами. Нарративы, претендующие на универсальность в представлении картины мира, глобальные объяснительные системы, организующие общество и оправдывающие его существование, Ж.-Ф. Лиотаром были названы метанарративами. При этом Лиотар определял постмодернизм (правда, «упрощая до крайности») ни больше не меньше как недоверие к метенарративам[45], поскольку они, удовлетворяя потребность в целостном непротиворечивом мировоззрении, в сущности мифологичны и порождают культы идей, вещей и людей[46]. С Лиотаром солидарны З. Бауман, М. Фуко (борется с «тотальными дискурсами»), Ч. Дженкс, (развенчивает «метадискурсивность»), В. Набоков (критикует «большие идеи») и многие
Однако прощание с большими мифами не означает прощания с мифологией вообще. Согласно тому же Лиотару, в современной социальной жизни большие мифы расщепляются на локальные, появляются и новые мифы-симулякры, например, институты всевозможных «звезд» или «квазиэпосы» Р. Толкиена и Дж. Роулинг.