Раскаты. Артем Приморский
Ильин.
«Товарищ…»– Арцыбашев немного напрягся. Это старое, дружелюбное слово за последние годы обрело другой, зловещий и заговорческий оттенок. Тех, кого называли «товарищами», официальная власть чаще всего величала «смутьянами». Для Арцыбашева это было плохое, опасное слово.
– А товарищ Ильин, тем временем, сейчас сочиняет что-то масштабное, эпическое. Представьте себе битву – самую Последнюю битву на земле, и в ней сойдутся все силы Добра и Зла,– сказал Марков.
– Это будет нелегкая битва, полагаю,– прохладно отметил Арцыбашев. Ильин улыбнулся, снисходительно посмотрел на Маркова.
– Товарищ Марков немного преувеличивает. Но книгу я действительно пишу. Насчет Последней битвы не уверен, но Русско-японской войне в ней найдется место.
– И вице-адмиралу Дуболому тоже,– добавил Марков.– Ведь война неизбежно проиграна. Порт-Артур рано или поздно сдастся – у них нет ни кораблей, ни толкового начальства. Дуболом ведет эскадру навстречу неизвестности.
– Навстречу гибели,– поправил Ильин. «Я и без тебя знаю»,– зло подумал Арцыбашев.
– А настроения среди рабочих – сами знаете, какие,– сказал Марков.– Почитайте нашу газету – там все сказано, и про Путиловский завод, и…
– Господа, опера начнется через минуту,– напомнил контролер.
– Мне пора,– Арцыбашев, кивнув обоим, быстро вошел в ложу. Его любимое кресло пустовало – словно специально ждало его. Отсюда он видел, как нарядные посетители наполняют зал.
«Что им до войны на другом конце империи,– пронеслось в голове Арцыбашева.– Когда грянет здесь, тогда и задумаются».
Императорская ложа пуста. Доктор вспомнил, что совсем недавно у царя родился сын. «Хорошее наследство ему достанется,– раздраженно подумал он.– Истощенная страна, повальная безграмотность, и вот такие «товарищи», как Ильин».
Развивать тему он дальше не стал. Прозвенел третий звонок, и в зале притушили свет. Занавес поднялся, грянул оркестр…
12
«Серый Петербург1… родной и опостылевший… как бы хотелось покинуть тебя навсегда,– с щемящей в груди тоской думал Арцыбашев, возвращаясь после оперы домой. Закутавшись в пальто, он застегнул пуговицы до самой шеи, сжался от промозглой стужи, как застывшая пружина.– Как бы я хотел забыть тебя и твоих разношерстных жителей; забыть твой нервный, пасмурный нрав, твои леденящие дожди, твой медленно кружащий снег».
Пустеющие улицы, облитые светом фонарей, придавали дороге унылую сентиментальность. Арцыбашев видел это столько раз, и столько раз при этом мучился безответными вопросами – что дальше? Работать, пока позволяют? Пачкаться чужой кровью, смывать ее теплым душем и алкоголем? Крутить романы с молоденькими актрисками и танцовщицами? Копить деньги на безбедную старость? Жить степенно и неторопливо, заплывая жиром? Помогать людям, но при этом быть абсолютно пустым?..
– Останови,– сказал он, когда машина переезжала мост. Арцыбашев вышел и подошел к самому краю перил, наклонился.
– Александр
Для более полного восприятия данного фрагмента рекомендуется прослушать композицию Андрей Сигле – «Серый Петербург».