Age after age. Елена Пильгун
про интриги можно забыть, – отозвался из кресла пилота связист. – В одной упряжке-то едем. Точнее, летим. Вит, каковы наши шансы не раздолбать корабль при посадке?
Пилот навалился на спинку кресла всем своим тощим весом. Врать ему не хотелось, обнадёживать сверх меры – тоже, а осознавать себя заменимым было вообще невыносимо.
– Для начала нужно правильно поднять его в воздух, парни. Вот над этим и будем работать.
***
С диоптриями или без – дорога до гнезда-норы все равно заняла больше двух часов. И это еще против шерсти, так сказать, и не по самой длинной хорде первопрестольной. Станции подземки вместе с лицами попутчиков сливались в один сплошной копипаст – менялись лишь цвета светодиодного канта на платформах и прядей в чужих макушках. Ник покачивался в такт вагону и смотрел на свое отражение в полированном пластике дверей. Ни кричащего неона в прическе, ни выбритых висков, ни встроенной гарнитуры на верхней челюсти. Вырос за МКАДом, а все, что за институтское время успел нарастить в понты – растерял на севере и Камчатке. Вот и плывет сейчас в пластиковой белизне мышь серая, полевая, с выгоревшими золотыми волосами и глазами синими, дикими, в черном скучном пальто и джинсах… Деревенщина, что тут скажешь. Провинция. Как, бывало, подмахнут на первом курсе, что импланты по социальной квоте ставил, так и хотелось по морде дать. Бывало, что и получали.
Конец флешбекам положил сам метрополитен, еще немного пожевавший парня толпой на эскалаторе и выплюнувший в ранние февральские сумерки. Пара шагов от пещеры до неба… Через пять минут трезвон входящих вошел в резонанс с нестерпимо ярким светом лифта общежития – импланты обновили все, что можно (и нельзя) и подгрузили соцсети. Больше пяти десятков непрочитанных сообщений от Вита Обье ударили по нервам. Нет-нет, это все ментальный перегруз или как там Дэн предупреждал, метро, много людей, лучше бы на такси… И вовсе я не боюсь сейчас получить от Вита по первое число, совсем не боюсь. Боги, кого я обманываю.
Наконец, и тридцатый этаж. Скрипнули половицы коридора, пискнул дверной замок, распознав пальцы фотографа. Общага жила своей жизнью – гремела музыка, кто-то зубрил наизусть, спотыкаясь через фразу, гудели роботы-уборщики. Но, слава звукоизоляции, все это оставалось там, за бортом норы.
Ник прикрыл за собой дверь и втянул носом воздух. Какая ты к чертям птица, Стрижов, если всю жизнь аки зверь? Знакомый одеколон. Резкий, а, значит, совсем недавний, кофе. И какая-то странная смесь из запаха белья, порошка и мыла. Дом.
– Вит? – шёпотом спросил тишину фотограф.
От двери было видно только края спальных капсул, да и те едва освещались тусклым прямоугольником окна. Ну не врубать же всю иллюминацию, в самом деле. Но что-то там серебрится. Определенно. Совершенно точно.
Притянутый как железная стружка – магнитом, как сталкер – хабаром, Ник сделал пару шагов и замер.
Пилот первого класса Вит Обье беспробудно