Мироходцы. Пустота снаружи. Илья Крымов
дня Каос Магн слонялся по городу. Оставаясь одиноким даже в пестрой толпе, серокожий медленно тянул кипучую дрянь из бутылки, полы его плаща мели улицы, за спиной на цепях болтался большой гроб, к поясу крепился патронташ и кобура с револьвером.
К тому времени, когда солнце Ахарии показало городу свою темную сторону и на мир снизошла ночь, он был уже на окраинах, а над его головой находился Большой Хаб.
Ах да, следует упомянуть, что география города имела некоторые особенности, из-за которых ему давали разные глупые имена. Десять лепестков титанического «бутона» приютили на себе районы Ахарии, и, как положено бутону, он регулярно «распускался» и «закрывался». Таким образом, ночами окраины оказывались подвешены крышами вниз над центром города. К счастью для местных обитателей, с гравитацией в Сиятельной Ахарии тоже были свои заморочки, и потому никому не приходилось лететь навстречу мостовой.
Он выбрал для ночных раздумий один из башенных флюгеров Метавселенского университета. Ахария была вокруг него, вечно живая, огромная и перенаселенная. Теперь она раскинулась на стенках внутренней сферы «бутона», устремляя крыши к центральной пустоте, по которой летали те из граждан, кои обладали такой возможностью. Каос швырнул бутылку вверх, она преодолела силу притяжения лепестка и упала вниз, на крышу Большого Хаба.
Тысячи циклов, думал мироходец, тысячи лет он скитался по Метавселенной. Тысячи лет он исполнял волю А́мон-Ши́, искупая Грех. Тысячи циклов он был отлучен от блага служения Пути и претерпевал боль от шипа, что пронзал его сердце под бронзовой печатью. Тысячи циклов абсолютной бессмысленности! А если учесть и все время, разменянное в разницах между временными параллелями, то счет увеличивался на порядки.
Каос заскрипел зубами, вены на его теле вздулись. Не кричать! Не кричать!!!
К счастью для ахарийцев, мысль о бессмысленности их существования пришла в его голову достаточно поздно, и существование сие продлилось еще ненадолго.
Под утро мрачный и злой мироходец брел кривыми улочками Каменного города, когда из подворотни показалась троица: ком желтоватой слизи с щупальцами и глазами, высоченный киборг с сияющими запчастями и какой-то гном.
– Эй, господин хороший, задержись-ка для короткого сеанса перераспределения материальных благ, пожалуйста, – обратился последний, поигрывая топором.
Правая рука киборга при этом трансформировалась в бластер, а вот слизень никак не изменился, разве что из желтоватого стал совсем прозрачным. Впрочем, именно этот парень оказался единственным из троицы, у кого оказались мозги. Их даже можно было рассмотреть.
Слизень громко захлюпал, обращаясь к товарищам, и немного отполз назад.
– Что? Да не мели ерунды, дело-то пле…
– Каддам[6], – произнес Каос, выбрасывая вперед кулак.
Незримый локомотив врезался в киборга и протащил его, роняющего детали, до конца улицы.
– Извини, обознались! – Гном попытался сбежать, но его пригнуло к земле избыточным давлением, отчего он вот-вот мог соединиться с мостовой всем своим организмом.
– А какой
Удар (