Око Озириса (сборник). Ричард О. Фримен
мисс Беллингэм показала мне коллекцию своего дяди.
– Понимаю, – склонил голову мистер Джеллико. – Это весьма поучительное собрание, которое отлично подходит для общественного музея, хотя в экспонатах нет ничего необычного, что могло бы привлечь знатока. Погребальная утварь прекрасна в своем роде, футляр аккуратно сделан и недурно раскрашен.
– По мне, так он красив. Но почему мумию так обезобразили смолой?
– Интересный вопрос, – улыбнулся мой собеседник. – Футляры, вымазанные горной смолой, довольно распространены. В соседней галерее представлена мумия жрицы, покрытая слоем смолы практически целиком, за исключением позолоченного лица. Смолу использовали намеренно, чтобы уничтожить все надписи и скрыть личность умершего от расхитителей и осквернителей гробниц. На спину и ноги мумии Себекхотепа нанесен толстый слой смолы, но надписи с украшениями не задеты. Бальзамировщики явно намеревались их замазать, но почему передумали – осталось тайной. Гробница с мумией ни разу не подверглась разграблению, и дружище Беллингэм недоумевал, чем объяснить такой феномен.
– Небезызвестно, что смола часто употребляется современными художниками и обладает опасным свойством, а именно способностью размягчаться без всякой причины спустя долгое время после высыхания, – произнес я с видом знатока.
– Да-да, – подхватил Джеллико, – я читал об одной из картин Рейнольдса, кажется, о портрете светской дамы. Смола размягчилась, и один глаз красавицы сполз на щеку. Пришлось повесить изображение вниз головой и подогревать, пока глаз не возвратился на место. Но что именно вас смущает?
– Не было ли случаев, чтобы смола, используемая египетскими мастерами, со временем размягчилась?
– О, это вполне возможно. Я читал, что смоляной покров на футлярах иногда становился липким. Боже, как мы с вами заговорились! Я отнял у вас уйму времени, уже без четверти девять! – И он поспешно вскочил и взялся за шляпу.
Едва мы вышли на улицу, как все обаяние мистера Джеллико рассеялось, оживленность исчезла, и он снова превратился в сухого, необщительного и недоверчивого адвоката.
Глава 10
Новый союз
Мы сидели в ярко освещенной столовой окнами на Феттер-лейн. Портьеры были опущены. Под аккомпанемент ножей и вилок, звон бокалов и бульканье вина текла оживленная беседа. Годфри Беллингэм, как ребенок, радовался неожиданному празднику, но по его лицу читалось, что грустные воспоминания и тяжкие думы не оставляют его ни на минуту. Разговор перескакивал с одного предмета на другой, но касался преимущественно истории и искусства; никто ни разу не упомянул о роковом завещании Джона Беллингэма. От некрополя в Саккаре перешли к средневековым храмам, от шедевров резной работы времен Елизаветы I – к микенской керамике, затем к орудиям каменного века и, наконец, к цивилизации ацтеков. Я уже решил, что мои друзья-юристы, Торндайк и Джервис, забыли о тайной цели нашего ужина. Подали горячее, а о деле еще не было произнесено ни слова.