Потомок Одина. Сири Петтерсен
что-нибудь из сказанного. А говорилось много. Но ведь его пригласили в Глиммеросен не для того, чтобы накормить.
Кайса сыпала банальностями, которые, как ей казалось, он хочет слышать. Например, как ужасно, что Равнхов саботирует объединение государств. Как смешно, что дикарям позволили сохранить доисторическую форму правления хёвдингов, которая осталась от королевской системы власти.
Ример хорошо понимал причины сопротивления Равнхова. Если бы другие государства обладали силой Равнхова, они бы сейчас тоже были независимы. Жадность и страх – вот всё, что связывало их с Маннфаллой. Но Ример ничего не сказал. Его богатый опыт позволял не принимать подобные разговоры близко к сердцу. Всё это имело мало отношения к нему. Хозяева просто хотели прикоснуться к его имени. Прикоснуться к власти Маннфаллы.
Силья отводила от него взгляд, только когда из ложной скромности опускала глаза или вела молчаливый диалог с матерью. Ример посмотрел на Видара, но отец Сильи был не более разговорчив, чем картины на стенах. Пассивная фигура в сегодняшней партии, несмотря на то, что хутор принадлежит ему. Его жена Кайса совершенно естественно управляла всеми богатствами. Ример попытался поговорить с ним о хозяйстве, но Кайса прервала его:
– Давай не будем утомлять Римера, Видар. У него есть о чём подумать, помимо наших маленьких проблем, – она сверкнула ледяной улыбкой и протянула Римеру льняную салфетку. Его рот был чист, но он всё равно взял её и вытерся. Больше он ничего не говорил.
– Лучше расскажи нам об Илюме-матери, – продолжала Кайса. – Мы в большом горе от того, что она должна покинуть Эльверуа.
Ример был уверен, что в ещё большем горе они от того, что Илюме не сидит с ними за столом сегодня вечером. Он ещё раз заверил Кайсу в том, что Илюме с удовольствием пришла бы, но у неё не было возможности. Возникла небольшая пауза, во время которой Кайса наверняка обдумывала, что может быть важнее визита в Глиммеросен. Ример воспользовался этим и съел кусочек телятины. Сегодня в этом доме ни на чём не экономили.
Комната свидетельствовала о том, что хозяева дома вели успешную торговлю. Южную стену закрывал прямоугольный андракарский ковёр, на котором был изображён Всевидящий с расправленными крыльями. Многим предметам декора было не место в столовой. Ример подозревал, что Кайса выставила здесь всё, что казалось ей хоть сколько-нибудь ценным. А то, чему не хватило места в комнате, она повесила на свою шею и на шею дочери.
Силья улыбалась ему, преисполненная ожиданием. Она что, о чём-то спросила?
– Прости? – Ример надеялся, что в его голосе не сквозит тоска по дому.
Кайса рассмеялась и закатила глаза.
– О, прошу, извини мою дочь, Ример, дорогой. Она бывает на удивление прямолинейной.
– Мама! Я просто хочу знать, насколько велики мои шансы! – Силья отодвинула от себя тарелку и наклонилась вперёд, так, что в вырезе платья показалась грудь. Римеру не надо было объяснять. Речь о Ритуале. Он ждал этого вопроса. Все, чьим детям шёл пятнадцатый год, спрашивали его об одном и том же, хоть