Потомок Одина. Сири Петтерсен
вдали. Когда он вновь поднял глаза, то увидел, что Силья стоит и шмыгает носом. Слёз он не заметил, поэтому зашагал прочь. Она прокричала ему вслед:
– Ты не можешь оставить меня здесь!
Он знал, она имеет в виду не только здесь, у Мёртвого озера. Неважно. Он оставит их всех.
Поражение
Солнце никак не вставало. Тучи закрыли всё небо над Эльверуа, в воздухе повисло предчувствие дождя. Хирка шла вниз по склону к Стридренне и пыталась стряхнуть с себя остатки ссоры с отцом, которая состоялась прошлым вечером.
Она рассказала папе о Хлосниане и о том, насколько местные жители стали зависимы от них. Что им делать, если они с отцом уедут? Но папа не испытывал никакого сочувствия к тем, кто относился к ним, как к собакам, а потом прибегал под покровом темноты за помощью, чтобы избавиться от волдырей на срамных местах или раздобыть опы и накуриться до потери сознания.
Раньше он говорил то же самое, но тогда Хирке не казалось, что он сдался. Папа смеялся над тем, что его избегают имлинги, которые молили о помощи, когда она действительно требовалась. Он презирал их. Но это ничего не меняло. Возможно, потому, что они в любой момент могли взять и уехать? Возможно, где-то в глубине души он надеялся, что в следующем месте будет лучше? Что они найдут место, где всё будет так, как и должно быть?
После несчастья всё изменилось. Отец был привязан к стулу и к теневой стороне жизни, куда обстоятельства часто отправляли его. Но сейчас он, несмотря ни на что, снова собрался уехать. Потому что она была тем, кем была. Монстром, которого надо держать подальше от остальных.
Хирка снова протестовала. Она пыталась отыскать множество причин остаться в Эльверуа, помимо стула на колёсах. Она утверждала, что сможет научиться сливаться с Потоком, а отец заявил, что у табуретки память лучше, чем у неё. Он уже пытался учить её, она что, забыла? Хирка не забыла. Она хотела попробовать ещё раз. Она села на траву и вообразила жизненную силу земли, как велел отец. В это мгновение в его взгляде появилась надежда. Он велел ей представить себе Поток как реки крови и притянуть их к себе. Но земля не желала делиться с ней кровью. Потому что она не принадлежала этому миру.
И всё же она старалась. До скрипа зубов. Даже забывала дышать. Но всё напрасно. Отец просил её быть осторожной, как будто она – яйцо, которое может разбиться. Она спросила, что должен почувствовать имлинг, сливаясь с Потоком. И папа ответил:
– Что ты больше не одна.
Но она была одна. Во всех отношениях. Всё, что у неё было, – это отец.
Именно тогда она поняла, что надо делать.
Отец не был сильным слиятелем, он был обычным имлингом. В его венах никогда не текла голубая кровь. Хирке был нужен тот, кто хорошо умеет сливаться с Потоком. Тот, кто познал Поток. И что важнее всего, Хирке был нужен тот, кто не побоится учить её, несмотря на то, что она может разбиться, как яйцо. Тот, для кого она не имеет совершенно никакого значения. Ей нужен был Ример.
У Хирки не было хорошего