Сказаниада. Петр Ингвин
волны мерно подкидывали и опускали лодку. Иногда через борт хлестала вода, ее вычерпывали. Родной берег уже просматривался. Но Борис смотрел не вперед. Он любовался прожилками на тонкой шее. Нежной кожей. И цветком на плече.
Все же Елена – богиня. Или дочь одного из богов. Как бы то ни оказалось – это неважно. Она с Борисом, и кроме этого отныне ничто не имело значения.
На востоке небо почернело, а на западе порозовело всплесками на багровых облаках. Все чаще навстречу кто-то проплывал – тоже с родным единорогом на стяге и парусе. Огромных многопарусных кораблей с недавних пор не строили, опасных волн и штормов почти не бывает, а когда боги разгневаются, величина не спасет. Оставшийся после войн единственный большой корабль оказался никому не нужным – не мог пристать к торговой пристани, а возить на него товар лодками и платить за многократную погрузку-выгрузку оказалось невыгодно. Последняя война отгремела в дедовы времена, когда два государства по обе стороны моря объединились против иноземных захватчиков. У пришлых были собственные боги. Люди дрались с людьми, боги – с богами. Строились невообразимые ныне флоты, невероятные по размеру и мощи, и люди гибли в морях тысячами, а прибрежные города разрушались, чтобы правители одной из сторон в конце концов смогли назвать себя победителями.
К счастью, все кончилось до того, как люди и боги извели друг друга подчистую. Чужие боги замирились с местными и общим решением договорились не поддерживать людей, если те все же начнут воевать. Отныне ничто не мешало процветанию.
Весла вновь ударили по воде – сбросить скорость и пришвартоваться. Через несколько минут раздалось:
– Мы прибыли, господин.
Елена удивленно открыла глаза. Измученная до полусмерти, она проспала весь день, и теперь не понимала, почему солнце снова садится.
– Спасибо, – поблагодарил Борис рыбаков. – Приходите вечером, отец заплатит.
– Да пребудут с тобой боги, господин.
Борис и Елена ступили на деревянный пирс. Мимо них, тяжело дыша, шагали грузчики с мешками за плечами, мальчишки носились между ними с тележками и корзинами, кричали торговки и зазывалы. По мощеной мостовой со скрипом ползли груженые возы, сновали всадники, стражи, торговцы и гонцы. Самых богатых несли в паланкинах восьмерки рабов. Открытые двери заведений и построек выдавали их назначение не только видом, но и запахом: Борис с Еленой миновали склады, мастерские, бани, харчевни и палаточный рынок. Впереди, куда они шли, высилась городская стена, а слева, со стороны моря, часть города покрывал ил – многие годы некому было строить дамбы и выгребать воду после штормов. По разрушенным зданиям бродили козы, в стенах с провалившейся кровлей росли деревья, почти все обвил колючий плющ. Пруды загнили, увенчанные скульптурами фонтаны покосились, выбитые ставни и двери противно скрипели.
– Эхо войны, – объяснил Борис в ответ на удивленный взгляд Елены. – Много людей погибло, мы восстанавливаемся до сих пор.
Справа