И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает. Джордж Беллаирс
две картинки из рождественского календаря, где предавались идиллии странно одетые персонажи «Сна юной любви»[7] в одном случае и «Свидания»[8] – в другом. Большая гравюра на стали изображала сцену дерби в Эпсоме, а деревянная резная табличка, плод упорного кропотливого труда, гласила: «В гостях хорошо, а дома лучше». На каминной полке выстроились строго по росту медные подсвечники всех форм и размеров. Безупречный порядок в столовой определенно давался хозяйке ценой немалых усилий. В начищенной до блеска комнате не чувствовалось уюта, слишком уж она была строгой и опрятной. Неудивительно, что мужчины в этом доме предпочитали курятник.
Хауорт и Литтлджон последовали за хозяйкой в кухню, где яблочные пироги дожидались на столе, когда их накроют верхним слоем теста и поставят выпекаться в духовку. Тщательно нарезанные яблоки в начинке лежали безукоризненно ровными рядами. Миссис Пикерсгилл указала на самое большое из солидных строений на аккуратном, покрытом травой участке ярдах в двадцати от задней двери дома.
– Вы знаете, где их искать, верно, мистер Хауорт? – сказала она и вернулась в дом.
Литтлджон заметил краем глаза, как хозяйка схватила щетку и принялась яростно чистить циновки, по которым ступали детективы, когда шли через столовую.
В дальнем конце сада над дерзко торчащей на крыше трубой курился дымок. Туда и направился Хауорт. Он постучал в дверь строения, где, судя по всему, засели мужчины и вдали от женской болтовни наслаждались теплом печки.
– Входите! – раздался бодрый зычный голос.
Если Литтлджон ожидал увидеть робкого забитого беднягу, угнетенного многолетним брюзжанием, мелочными придирками и домашней тиранией, то он ошибся. Хауорт представил его высокому, крепкому мужчине плотного сложения, с пышными седыми усами. Облысевшую голову окружала бахрома серебристых волос. Под косматыми бровями поблескивали карие глаза. Товарищем Пикерсгилла оказался коренастый старик с голубыми, слегка навыкате глазами, с густой копной белоснежных волос и длинной окладистой бородой. Он походил на состарившегося легендарного Капитана Кеттла[9]. Узловатые руки с набухшими темными венами выдавали его почтенный возраст. Лица обоих отставных полицейских покрывал здоровый румянец.
Зять с тестем сидели бок о бок на деревянной скамье, подложив для удобства под спины длинную подушку. Головы обоих прикрывали матерчатые кепки. Младший курил длинную изогнутую трубку со специальной камерой в солидном «отростке» чубука у основания чашки – для оседания влаги и смол. Старик сжимал в немногих оставшихся зубах старую почерневшую трубку из верескового корня.
Теплый курятник служил, очевидно, штаб-квартирой создателям сложной системы разведения кур и производства яиц. В одном углу помещения располагался большой инкубатор. Вокруг стояли лари с кормами. На полках лежали подкладные яйца[10]. Наверху, под низкой крышей, висели на крюках
Стихотворение Томаса Мура (1779–1852), ирландского поэта-романтика, автора песен и баллад.
Стихотворение Уильяма Сутара (1898–1943), шотландского поэта, известного своими эпиграммами.
Персонаж серии приключенческих романов и рассказов английского писателя и путешественника Ч. Дж. Катклиффа Хайна (1866–1944).
Имитация куриного яйца из фаянса, гипса и т. д.; используется для стимуляции кладки в отведенном для этого месте.