И восстанут мертвые. Смерть знахаря. Любопытство убивает. Джордж Беллаирс
замер с ружьем в руках, ожидая Сайкса. Тот стоял в дверном проеме и свирепо смотрел на бывшего друга. В воздухе повисла зловещая тишина. Было слышно, как в маленьком хлеву фыркают и жуют жвачку коровы. Сет Уигли невозмутимо наполнил кружку элем, затем медленно выпил ее и вышел из паба. Его добродушное красное лицо выражало решимость. В своей огромной ручище он держал дробовик Сайкса.
Зрителям не пришлось долго томиться в ожидании: за напряженной драматической кульминацией последовала нелепая развязка. Сайкс оттолкнулся от дверного косяка и неуклюжей, вихляющей рысью бросился на врага, яростно размахивая руками в воздухе. Тяжелые сапоги грохотали по булыжнику. Трикетт приготовился отразить удар, но Сайкс на бегу зацепился ногой за выступающий камень, закачался и растянулся на земле. Там он и остался лежать, оглушенный, в тупом изумлении.
Сет Уигли оказался возле Сайкса, схватил его за ворот куртки, рывком поднял на ноги, вытолкал со двора и погнал прочь по дороге. Оказавшись на внушительном расстоянии от паба, он отдал ему ружье.
– А теперь убирайся, пока я не сломал тебе челюсть. Я никому не позволю дебоширить в моем заведении. Из-за таких, как ты, запросто можно лишиться лицензии, а мне неприятности не нужны. В будущем держись подальше отсюда.
С видом фермера, отправляющего резвого жеребенка на выпас, Уигли жестом отослал пьяного браконьера с глаз долой и неспешно зашагал к своему пабу. По пути он остановился сказать пару слов Трикетту. Тот, явно довольный столь удачным оборотом дела, балагурил в толпе подгулявших приятелей, на лице его читалось облегчение.
– А что до тебя, Джереми, обходи стороной своего старого дружка, если тебе дорога твоя шкура. Он задумал недоброе, парень.
– Не забивай себе голову, Сет. Это мои дела. Я сам с ним разберусь.
Трикетт шагнул в паб следом за хозяином, выпил кружку домашнего пива и ушел своей дорогой, унося убитых птиц, притороченных к ягдташу за тонкие лапы.
Гуляки продолжали пьянствовать, громогласно хвастаться и хохотать. Уигли выставил за дверь самого буйного, остальные заказали закуску и снова наполнили стаканы. Они явно намеревались просидеть в пабе до закрытия. За разговорами о былых днях, старыми охотничьими историями, грубыми шутками и розыгрышами о войне почти не вспоминали. В общем гвалте происшествие во дворе быстро забылось.
Хозяин поворотил кочергой в камине, задернул шторы и зажег медную масляную лампу, подвешенную к балке под потолком. За окном совсем стемнело. Проезжий возчик, по пути в Уотерфолд заглянув в паб промочить горло, выкладывал последние городские новости группе осоловелых полупьяных рабочих. Вошла официантка, полногрудая краснощекая девица с новой бутылкой виски из погреба. Кто-то из мужчин шлепнул ее пониже спины, когда она проходила мимо. Это вызвало дружный хохот. Девушка повернулась, чтобы дать наглецу достойный отпор… И тут со стороны торфяников прозвучал выстрел. В зале воцарилась тишина, будто кто-то щелчком погасил шум.
– Господи,