Выстрелы на пустоши. Крис Хаммер
Не-а. Если я и ветеран, то не военный.
– Тогда почему приходите сюда, а не в пивную? Или клуб?
– Потому что я немного похож на тех давнишних парней. Меня не привечают в приличных местах.
Да и потом, нравится мне здесь. Никто не действует на нервы.
– Почему не привечают? – допытывается Мартин.
Старик отпивает большой глоток.
– Пивная закрылась. Еще хочешь?
– Рановато для меня нажираться.
Мартин улавливает шорох. У стены, под скамьей, вдоль плинтуса крадется мышь.
– Я тут не особо любовью пользуюсь, – признается старик. – Не живу по общепринятым стандартам. Ты первый, кому я в этом году сказал больше трех слов.
– Тогда почему вы здесь остаетесь?
– Я тут вырос, здесь моя родина, и пошли все на хрен.
– Что вы сделали? Чем всех против себя настроили?
– Честно говоря, ничем. Или почти ничем. Ты поспрашивай, послушай народ. Они тебе понарассказывают. Мол, я жулик и полжизни просидел в тюрьме. Все это чушь собачья, но люди верят тому, чему хотят верить. Да мне и плевать. Их проблема.
Мартин изучает лицо собеседника. Нос-картофелина, усеянный прожилками, седая борода. Лицо человека пожившего, однако в тусклом свете не определишь возраст. Где-то между сорока и семьюдесятью. На запястьях – размытая синева тюремных татуировок. Глаза настороженные – оценивают собеседника.
– Что ж, приятно было познакомиться. Пойду, пожалуй. Как вас зовут?
– Снауч. Харли Снауч.
– А я Мартин Скарсден.
Рукопожатием они не обмениваются.
Мартин разворачивается к выходу, но старик еще не закончил.
– И насчет священника тебе наплетут, а ты не особо уши развешивай. Люди верят тому, чему хотят верить, только и всего.
– Вы о чем?
– Он, приятель, был душка. К любому сердцу мог подобрать ключик. Люди его любили, вот и не хотят признавать, что в нем ошиблись.
– В плане?
– Детишки. Заметка твоего коллеги… все в ней чистая правда. Просто люди не хотят верить, не хотят признавать, что это происходило у них под носом.
– То есть вы верите, что он был педофилом?
– А то! Видал я его с этими детьми, как он с ними обнимался и тому подобное. Плавал с ними у запруды. Приставал вовсю.
– Вы кому-нибудь рассказывали? Например, полиции?
– Приятель, я с полицией не знаюсь, ну их.
– А что насчет самого Свифта? С ним вы когда-нибудь разговаривали?
– А как же, частенько. Церковник… видно, долгом считал помогать таким, как я. Заглядывал сюда промочить горло на пару со мной. А выпить он мог, да. Не чета тебе, козявке. Грязно шутил, рассказывал скабрезные истории.
– Что? Свифт намекал на свои делишки?
– Ага, намекал. Можно и так сказать. Небось приходил сюда меня прощупывать, искал себе сообщника, а как только понял, что не на того нарвался, тут же отвалил. Знаешь, дружок, я невидимка. Хожу по городу, и люди меня не видят. Но я-то все вижу.
– И что же